Еще одной неординарной стороной сексуальной жизни японцев было пристрастие к определенному виду зоофилии. Владельцы «веселых домов» зачастую держали уток, с которыми посетители часто вступали в половой контакт, используя для этого утиную яйцекладку.
В наше время кроткие по нраву японские женщины смело и достаточно откровенно отвечают на вопросы связанные с их сексуальной жизнью. Из тысячи опрошенных японок почти половина рассказали национальному еженедельнику WaiWai, что предпочитают заниматься сексом в течение недели, а не в выходные дни, тогда как 33 % предаются плотской любви лишь раз в две недели, а 23 % два раза в те же две недели.
Некоторые женщины критично относятся к своим партнерам. «Однажды я занималась с ним оральным сексом и посмотрела вверх. Каково же было мое разочарование, когда я увидела, что он заснул», — сказала 30-летняя медсестра.
21-летняя студентка рассказала, что ее выводит из себя, когда ее парень «надевает на себя мой бюстгальтер, а свои трусы себе на голову, и хочет, чтобы мы в таком виде занимались сексом».
Некоторые женщины признались, что чаще всего настроение для занятий любовью у них появляется, когда они чувствуют себя одинокими, тогда как у других любимое время для секса наступает непосредственно перед менструацией, после тяжелой работы или во время просмотра мелодрам.
Как оказалось, японских женщин в партнерах больше всего привлекает грудь, большие руки и гибкие пальцы.
Около 70 % опрошенных испытывают оргазм, однако 27 % во время стимуляции не испытывают разрядки. На просьбу описать оргазмические ощущения, одна женщина сказала, что «кровь начинает по всему телу течь в разных направлениях», а другая описала это как «морской бриз в голове».
Опрос на тему секса 973 японских женщин дал неожиданные результаты: в среднем за всю жизнь у них было от 2,9 партнеров (девушки в возрасте от 20 до 29) до 4,5 (от 25 до 29 лет), а у женщин от 30 до 34 лет, в среднем, было 4,2 мужчины».
Когда я приехала в агентство, все уже были на месте. Лиза кивнула мне, улыбнулась и вновь уткнулась в монитор. Ханако вылетела из чайной комнаты и, громко смеясь, начала рассказывать, как Сакура примеряла кимоно, удивляясь, что оно кажется ей меньше, чем раньше.
— Скажи ей, Таня, чтобы не ела так много сладкого, а то она растолстела! И мне не верит! Но на всех вечеринках нас сейчас закармливают всякими вкусностями.
— Успокойся, Ханако, — строго сказала я, проходя в чайную комнату, которая служила нам репетиционной, когда там не проводили тяною. — Ты просто придираешься к ней. Ничего она не толстая, все пока в меру.
— Именно пока! — не унималась Ханако.
Ей было восемнадцать лет, но выглядела она намного моложе. Худенькая, низкорослая, но пропорционально сложенная, с узким изящным лицом, на котором сияли карие миндалевидные глаза, с очаровательными ямочками на розовых щеках Ханако производила на клиентов неизгладимое впечатление. К тому же она пока ходила в ученицах и наряды я ей подбирала соответствующие. Она приехала в Москву из Волгограда прошлой осенью. Ее привезла Идзуми, считая, что из нее может получиться гейша. Тем более образование у нее было подходящее: культпросвет училище, оркестровое отделение. Она играла на различных инструментах. Кроме этого с раннего детства занималась танцами и много выступала. Так что опыт работы перед зрителем, несмотря на юный вид, у Ханако имелся приличный. А живой задиристый характер был только плюсом для подобного рода деятельности. Ханако быстро училась и на новогодних праздниках выступала наравне с нами, что явилось для меня незаменимым подспорьем.
— Сегодня мы разделимся, — сказала я ей. — Ты будешь в паре с Сакурой, так что смотри, особо ее не доставай.
— Да я что? — засмеялась Ханако, вскинув тонкие черные брови. — Я на самом деле всех вас очень люблю!
— Знаю, знаю, — улыбнулась я, заходя в чайную комнату.
Сакура сидела на циновке, щипала струны сямисэна и тихо, ритмично напевала, периодически поглядывая в тетрадь, лежащую перед ней. Ее русые волосы были заплетены в косу, серые глаза опущены. Старинный сямисэн на фоне ее голубого свитера с рисунком белых оленей и синих джинс смотрелся немного странно. Идзуми медленно кружилась в танце. Ее изящная фигурка на фоне раздвижной перегородки фусума с изображением горы Фудзи казалась легкой и напомнила мне почему-то порхающего мотылька. Возможно, из-за ярко-голубого кимоно, полы которого развевались в такт движению. Увидев меня, она замерла, с поднятой рукой, на пальце которой быстро крутился голубой веер.