Альберт всё так же молчал, давая Пилипчику говорить.
-- Слышал небось об Адкинсе-то?
-- Кто же не слышал.
-- За много лет единственный убийца в Содружестве... Кто-то говорит, что вообще -- не просто в Содружестве, в мире. Что скажешь? Правда или нет, как думаешь?
-- Понятия не имею.
-- Вот и я не знаю, -- вздохнул Пилипчик. -- Но в Содружестве -- точно. Как бы к нам сюда не понабежало протестующих... В общем, держи, -- резким хлопком он закрыл папку и толкнул её от себя, та проскользила по гладкой поверхности стола. -- Адкинса будешь вести ты. За выходные прочтёшь, подготовишься...
Поймав папку, Альберт ещё не совсем осознал, что сказал ему директор, и потому, когда до него дошло, выдохнул одним махом:
-- Я?!
Пилипчик кивнул.
-- Ага. Хороший случай. А эмпатолог ты неплохой. Радуйся. Такая-то возможность!
-- Я... -- Альберт, от неуверенности, ляпнул первое, что ему пришло на ум. -- Папка? Серьёзно?
-- Документы секретные, просто так переслать на электронку нам отказались, -- Пилипчик поморщился и скривил губы. -- Да какая разница?
-- В самом деле...
Раскрыв папку, чтобы хоть как-то занять руки, Альберт уставился в личное дело преступника и неуверенно проговорил:
-- Так я же... я же всего три года тут...
-- И что? -- Пилипчик всплеснул руками, не отрывая локтей от стола. -- Говорю же -- возможность для тебя самое то. Да и работы-то немного, как раз за следующую неделю справишься. Говорю же, прочти это дело за выходные. Посмотри. Свободен.
Поднявшись, Альберт взял папку и прижал к себе, как, бывало, делал это в университете. К нему тут же вернулись студенческая неуверенность и страх ответственности.
-- Всего неделя? А я точно смогу? -- папка и правда казалась тяжелой, того и гляди -- оттянет руки. -- Случай-то непростой.
-- Сможешь, Горовиц, сможешь, -- махнул рукой Пилипчик. -- Давай. До понедельника.
Директор со скрипом повернулся на кресле к ящику стола и заглянул внутрь. Альберт вышел из кабинета и двинулся по коридору. Наверняка уже восьмой час: Альберт и так задержался на работе.
Лифтом он никогда не пользовался. Лин всегда говорила, что на этой своей работе он и так слишком много сидит в кабинете, лишний подъём или спуск по лестнице - хорошая разминка. Неблизкий путь до выхода пролегал через железные двери палат. Обычно Альберт всегда проходил мимо, и не задерживал взгляд, даже если в одной из них был кто-то из его пациентов, но сейчас не смог. Кто бы смог?
Убийца, самый настоящий убийца. Альберт читал о таком только в учебниках. Эмпатология убийцы -- что это такое вообще? Как это?
Альберт вздрогнул. На лбу выступил пот, а ноги будто бы специально немного подогнулись возле железных дверей.
Он медленно подошёл к одной из них и заглянул внутрь. Несмотря на одностороннее стекло в наблюдательном окошке, Альберт старался проделать все аккуратно, будто пациент и правда мог его заметить. Но палата оказалась пустой. Как и две соседние. Лишь дойдя до середины коридора Альберт вздрогнул как ударенный током -- увидел ядовито-жёлтый цвет униформы.
Он снова взмок от волнения: почувствовал пот даже на спине и вдруг отпрянул, будто его заметили.
-- Спокойно... спокойно...
Эмоциональная восприимчивость -- ключевое качество хорошего эмпатолога. Иногда это минус. Альберт с минуту стоял и ждал, пока сердце перестанет бешено колотиться. После этого он снова заглянул в палату.
Адкинс.
-- Аурей Адкинс... -- вспомнил Альберт строчку "Имя" из профиля.
Человек в униформе кричащего цвета совсем не походил на убийцу. "Убийца" Альберту всегда виделся человеком мощным и сильным. Эдаким варваром из всех фильмов, игр и комиксов одновременно. Аурей же оказался очень простым. Роста среднего, жилистый, тонкокостный. Голова большая и лоб высокий, залысины и светлые редкие волосы. Он лежал на спине закрыв глаза, грудь его спокойно вздымалась. Совершенно не впечатлят. Стоило ли такого заковывать в цепи?
Альберт как всегда попытался представить, визуализировать волны эмоций и мыслей, идущих от него к пациенту, а от пациента к нему. Конечно, его сразу затрясло. Альберт знал, что это лишь побочный эффект его впечатлительности, это не по-настоящему, но ему сразу начало казаться, что он уже начал понимать, уже начал проникать в голову Адкинса.