Месяца декамврия в 20 день отпустил царь и великий князь с нарядом в Нижней Новгород боярина Василья Михайловича Юрьева да окольничево Федора Михайловича Нагово. А царю Шиг-Алею и царевичю Едигеру, и воеводам, кои збиралися с людьми, под городом быти и в Нижнем Новегороде генваря. А сам царь и великий князь поиде из Володимера генваря в 7 день, во вторник. А в Нижний Новгород пришел царь и великий князь генваря в 18 день, в четверток. А из Нижнево Новагорода пошел царь и великий князь генваря в 23 день, в четверг, а перед ним полки и по чином и наряд пошол. А с царем и великим князем шел царь Шиг-Алей и царевич, и князь Иван Федорович Мстисловской, и князь Петр Михайлович Щенятев, и князь Семен Иванович Микулинской, и иные князи и дворяне царева двора. Февраля в 12 день, сырныя недели во вторник, царь и великий князь пришел к городу х Казани со всем воинством и велел стати около града Казани. А сам стал царь и великий князь у Кабана озера. А царю Шиг-Алею и большому полку велел стати против города на Арском поле и передовому полку. А за рекою за Казанью против города царевичю Едигеру и правой руке, да и левой руке, да и сторожевому полку. А наряду большому на усть Вулака против города. А другому наряду велел стати против города у Поганово озера. И воевод роставил, и туры велел поделати и к городу приступати. Ино пришло в то время аерное нестроение: ветры сильные и дожжи великие, и мокрота немерная, ис пушек и ис пищалей стреляти не мочно и к городу приступати невозможно за мокротою. Царь и великий князь стоял у города 11 ден, а дожжи по всяк день быша и теплота и мокрота великая, и речки малые попортило, а иные многие и прошли. А приступати к городу за мокротою не угодно. И царь и великий князь, видев такое нестроение, пошел от града Казани прочь во вторник на зборной неделе февраля в 25 день, теплоты ради наряду будет большого вести назад нельзе, с нарядом велел перед собою итти и большому полку, и левой руке, и сторожевому полку, шли вперед царя и великого князя' [там же, т. 34, сс. 184-185; т. 13\2, с.460; т. 13\1, сс. 158-160; т. 20, сс. 475-477]. Даты слегка сбиты: осада началась на вторник 10-го февраля. Подойдя к крепости и обложив её, русские возвели батареи против Арских ворот (оборонявшихся крымскими гвардейцами казанских Гиреевичей) и перед посадом, обстреливая валы и проходы. Вопреки легендам, численный перевес был на татарской стороне: разрядные книги показывают, что численность русской армии, не отвлекаемой вторичными фронтами, составляла в те годы 40 - 50 тысяч человек (походы на Казань требовали выставления многочисленных заслонов против Крыма). Но орудия, исключительное значению коим всегда придавал Иван Васильевич, стреляя ядрами, бомбами, и шрапнелью (как описывает их действие Шарифи), произвели на татар апокалиптическое впечатление.
Редактор Степенной Книги (митр. Афанасий) был осведомлен о событиях в Казани очень неплохо; частью - по СКЦ (по нему излагается история хана Геналея) [там же, т. 21, с.638], частью - по иным источникам. Например, он указывает, что бежав в 1545 г., Сапа-Гирей оставил в Казани одну из жен с сыном [там же, с.639]. О поражении русских воинов в 1550 г., митрополит, однако, вообще предпочел промолчать... Сказитель знал о той жене хана, чей сын погиб при штурме, но не распространялся на страницах СКЦ, лишь упомянув, что 4-й женой Сапкирея была уведенная в полон русская княжна, что "по возвращении царя из Нагай умре в Казани" [там же, с.294], - т.е. оставшаяся в ней при бегстве хана. О судьбе её сына мы узнаем лишь из приписки Ивана Грозного в Лицевой Летописи под летом 7058-м: "...и града не взяша, а множество-много людей на обе страны побито, а въ городе ис пушекъ убили меншицына сына, да Крымца Челбан-князя. А долго было стояти, ино пришло аерное (воздушное) нестроение, ветры силные и дожди великие" [там же, т. 13\2, с.461]. СКЦ же числит меншицей Сумбеку; - в глазах Ивана Васильевича, не питавшего к ней интимных чувств, она оставалась наложницей (5-й подругой магометанина), и он ханской меншицей исчислял русскую княжну, потерявшую влияние на хана в 1546 г., зато отметив подозрительные обстоятельства гибели ее сына. Нам же интересно то, как церковная (редактируемая Афанасием Московским) Степенная Книга, редактировавшаяся вплоть до 1570-х годов, рассказав о смерти Сапкирея, о чудесах в Казани и об основании Свияжска, о походе 1550 г., об эпизодах его, предпочла промолчала вовсе [там же, т. 21, сс. 640-641]. Беллетристическое описание штурма Казани в феврале 1550 г. мы находим в книге - хорошо нам знакомого, и столь же знакомого с рассказом ЛНЦ, Александра Борисовича Широкорада: "...Между 12 и 14 февраля 1550 г. эта колонна русских войск подошла к Казани. Походный шатер царя Ивана Васильевича установили на берегу озера Кабан (Поганого озера). Войска под командованием князя Бельского и царя Шах-Али расположились на Арском поле. Состоявший на русской службе астраханский царевич Ядгар (в русских летописях Едигер) со своими отрядами занял позиции на правом берегу реки Казанки на Козьем лугу. Одну из больших пушек установили неподалеку от места впадения реки Булак в Казанку, а другую - напротив Арской стены посада. И в тот же день начался сильный обстрел города.