Было удалено и досье Министерства юстиции по делу об «измене» тов. Ленина, Зиновьева, Козловского, Коллонтай, Субенсон. Сиссон скоро знает наизусть фамилии всех заговорщиков, так часто они фигурируют в бумагах. Вновь и вновь называются имена Троцкого и Каменева.
Имеется документ о том, что были «пересмотрены» счета одиозного «Ниа Банкен» в Стокгольме, через которые, умело маскируясь, проводились крупные платежи. А вот пугливое сообщение представителя германского Генерального штаба об аресте агента, у которого еще имелись компрометирующие документы германского Рейхсбанка, и о том, что уничтожение подобных бумаг, видимо, не всюду смогло быть предпринято своевременно.
Из одного документа Рейхсбанка вытекает, что через Стокгольм были переведены колоссальные суммы в золотых рублях на поддержку Красной Гвардии и подстрекателей в стране. Появляется и квитанция на 5 млн рублей, которые Рейхсбанк перевел со счета Генерального штаба, а в других квитанциях фигурируют 10, 20, даже 50 млн золотых рублей!
Речь идет и о договоренностях между Рейхсбанком и промышленниками об общей стратегии в умиротворенной России или о тайной транспортировке трех разобранных немецких подводных лодок по Транссибирской железной дороге до тихоокеанского порта Владивосток. Эти подводные лодки, которые там вновь предполагается собрать, должны нанести долгосрочный ущерб господствующему положению сильного английского и американского торгового флота и позднее должны быть переданы Красному Флоту, вновь созданному в этом районе Тихого океана.
Для Сиссона ясно: германский Генеральный штаб участвовал в планировании Октябрьской революции, германский Рейхсбанк финансировал революцию Ленина и Троцкого против царского режима до и во время нее. Игра в рулетку с немалым риском, но и с крайне высокими ожиданиями выигрыша! Все это — ни больше ни меньше как попытка германского Генерального штаба ликвидировать изнутри и извне царскую армию, а тем самым и Восточный фронт посредством поддержки Ленина и большевиков и освободить путь германскому капиталу в бесконечные российские просторы. Освободить не выстрелами, а куплей у банка «Большевики».
Сиссон напряженно всматривается в противоположный берег. В кого стреляют белые через озеро? Они только угрожают и палят в воздух, или для кучки дипломатов посреди льда возникает угроза?
Сиссон оглядывается назад. Там все еще заметны темные точки в снегу. Мертвые красноармейцы, которые несколько дней назад находились в дозоре и были подстрелены как зайцы белыми с того берега. Капитан Салминен, командир красных финнов в этом районе, рассказывал им, что белые начинают стрелять по красным спасательным частям, как только со ^паты пытаются достать со льда своих мертвых товарищей.
Здесь на Севере, в Финляндии, идет беспощадная Гражданская война, проносится в голове у Сиссона. При этом Финляндия еще четверть года назад принадлежала России. Здесь все русские или финны? Сиссон думает об американской Гражданской войне, где жители южных штатов воевали с жителями северных штатов, американцы против американцев.
К красному капитану Салминену Сиссон даже питает определенную симпатию. После их трудной поездки на пассажирском поезде с Финляндского вокзала в Петрограде до Гельсингфорса, будущего Хельсинки, столицы Финляндии, тот, во всяком случае, тотчас занялся путниками. После многих препирательств с красными пограничниками и финскими офицерами и ожидания в течение долгих дней ему удалось доставить «иностранцев» на автомобилях до Бьернеборга.
Оттуда поехали дальше на санях, которые опять же достал он, вплоть до этой четкой линии огня между красными и белыми на этом впечатляющем зимнем ландшафте, который гражданская война превратила в опасную для жизни территорию.
Не хотят ли белые все же преградить им единственно возможный, хотя и очень долгий путь по суше на Север, к российско-финско-шведской границе у острия Ботнического залива, в Торнио-Хапаранде? Лишь там, на севере, дипломаты могут ускользнуть, как через бутылочное горлышко, в Швецию. И Сиссон может спасти свои секретные бумаги, переправив их через границу, только таким путем.
Государственный флаг США, кажется, не впечатляет белых, как бы терпеливо ни держал его на пронизывающем северном ветру капитан Уолтер В. Кросли в своей американской морской униформе. Даже когда Джон Д. Тайер вдобавок размахивает туда-сюда в знак их мирных намерений большой белой простыней, признанным во всем мире флагом милосердия, это не побуждает охотно стреляющих белых ни к какому признаку любезности. Кажется, не помогает ничто.
И Сиссону не приходит в голову никакой тактический вариант переправки его секретных документов через линию огня. Когда настроение у всех падает окончательно, сопровождающая их финская переводчица Хильма Ронти, которую капитан Кросли нанял во время промежуточной остановки в Таммерфорсе, неожиданно оказывается ангелом-спасителем. Мисс Ронти, флотский капитан и мистер Тайер мужественно садятся в одни из саней и едут прямиком к береговым позициям белых. Оставшиеся на острове в озере, включая Сиссона, напряженно следят за тем, что произойдет.
Белые не стреляют. Привлекательная и интеллигентная молодая Хильма Ронти, превосходно говорящая на английском, шведском, финском и немецком, тотчас останавливается, когда ей кричат по-английски: «Стой!»
Шведский лейтенант Шарль Диль, добровольно примкнувший к финским белогвардейцам, выслушивает краткий рассказ о планах дипломатов и неожиданно дает свое согласие на пересечение линии фронта.
На 13 санях, в которые запряжены сильные норовистые пони, своеобразный политобоз, везя гору багажа и хорошо припрятанный пакетик с секретными документами, прокладывает глубокий след в снегу. Все дальше на север. В воскресенье, 24 марта 1918 г., около 8 часов вечера санный транспорт вблизи маленького населенного пункта Аль достигает территории, занятой белыми.
Сиссон зорко присматривает за норвежским курьером. Теперь холод уже не кажется ему столь неприятным.
Сиссону и его документам предстоит длинный путь. Чтобы понять политическую взрывоопасность его бумаг, необходимо сначала пройти по другому следу документов, в германские секретные архивы.
Сиссон и его документы — это дым, но что служит огнем?
СТРАТЕГИЯ АПЕЛЬСИНОВОЙ КОРКИ
В какой-то мере они все приходятся друг другу родственниками и свояками. С тех лишь пор, когда прекрасная дочь князя Ангальт-Цербстского доставляется с Эльбы на берега Невы и выдается замуж за наследника престола, чтобы под именем Екатерины Великой войти в мировую историю своей женской хитростью и завоевательскими аппетитами.
Задолго до этого, во времена Ганзы, неудержимое стремление немцев на Восток создает почву для торговых, культурных и политических связей, которые на протяжении веков все более и более крепнут во всех сферах общественной жизни. Начиная с совместных торговых контор предприимчивых купцов и до высших придворных слоев прусско-германские и русские социальные идеи пронизывают друг друга.
Прусский офицер служит царю в качестве флигель-адъютанта и военного советника, в Берлине русский военный атташе пользуется высочайшим расположением короля.
С одной стороны, закройщики униформ прусской армии ориентируются на покрой, существующий в царской армии, с другой стороны, и русские соединения используют в качестве головного убора характерную прусскую каску с шишаком. Правда, она оказывается в России крайне непрактичной, ввиду холодной зимы, и вскоре вновь заменяется удобной, теплой овчинной шапкой.
В берлинских, как и в петербургских салонах, считается шиком при свечах и приятном звоне бокалов поочередно говорить на языках Гёте и Пушкина, в сопровождении мелодий Шумана и Глинки, доносящихся из музыкальных комнат.
В особенности многие балтийские немцы, с давних пор живущие в качестве подданных русского царя между Восточной Пруссией и «Санктпитербурхом» — заложенной Петром Великим столицей огромной империи, — вновь и вновь пытаются навести мосты между крепнущим прусским королевством и гигантской Российской империей. Русофилам в Пруссии и при королевском дворе в Берлине приходится, со своей стороны, мириться с прозвищем «казаки со Шпрее».