В семейном родстве с Суворовым состоял граф Д. Хвостов, который был мужем племянницы генералиссимуса. Хвостов был страстным сочинителем стихов, по преимуществу бездарных, но сам он высоко ставил себя как поэта. Суворов отговаривал его от сочинительства. Незадолго до кончины тяжело больной Суворов принимал близких и родственников, давал им последние наставления и советы. Пришедшего к нему Хвостова слабеющий Суворов заклинал как «доброго и честного человека» бросить стихоплетство, отказаться от этой глупой страсти, дабы не быть посмешищем для общества. Поцеловав руку умирающего, уязвленный Хвостов вышел и на расспросы собравшихся в зале о самочувствии генералиссимуса отвечал: «Увы, уже без сознания, только бредит».
Завещание Суворова потомкам гласило: «Потомство мое прошу брать мой пример: всякое дело начинать с благословением Божьим; до издыхания быть верным государю и отечеству; избегать роскоши, праздности, корыстолюбия и искать славы через истину и добродетель, которые суть мои символы».
Среди учеников Суворова были Кутузов, Багратион, Ермолов, Милорадович...
Во время перехода суворовских войск через альпийский перевал Сен-Готард в 1799 г. в авангарде шла колонна генерала Милорадовича. При спуске с крутой горы в долину, занятую французами, солдаты заколебались. Заметив это, отважный Милорадович воскликнул: «Посмотрите, как возьмут в плен вашего генерала! » — и покатился на спине с утеса. Солдаты, беззаветно любившие своего командира, дружно последовали за ним.
Адмирал
Ушаков Федор Федорович
1744—1817
Военно-морской деятель, принесший первую славу Черноморскому флоту. Окончил Морской кадетский корпус (1766), служил на Балтийском флоте, в Азовской флотилии, вновь на Балтике. С 1783 г.— капитан Черноморского флота, с 1790 — его командующий. Выиграл все морские сражения русско-турецкой войны 1787—1791 гг. Успешно руководил Средиземноморским походом Черноморского флота 1799—1800 гг. против французов.
В феврале 1799 г. эскадра Ф. Ушакова атаковала остров Корфу, занятый французами. После мощного артиллерийского обстрела крепости был высажен десант, яростно атаковавший форты. К вечеру французский генерал Шабо прислал Ушакову письмо с предложением перемирия и выработки условий сдачи крепости. Ушаков учтиво ответил: «Я на приятные разговоры всегда согласен».
Узнав о взятии Корфу, знаменитый Суворов, который в это время воевал с французами в Италии, был восхищен и говорил: «Сожалею, что я не был при этом хотя бы мичманом!»
В 1799 г. адмирал Ушаков, взаимодействуя с турецким флотом, отвоевывал у французов Ионические острова. Когда на острове Цериго образовался целый лагерь пленных французов, турецкий адмирал Кадырбей обратился к Ушакову с просьбой применить против них военную хитрость. «Какую же?»— поинтересовался Ушаков.— «Позвольте мне подойти к ним ночью и вырезать их». Ушаков удивился и отказал, чему по-своему удивился и Кадырбей.
Имея славу «грозы морей», адмирал Ушаков отличался такой странностью: при виде женщины он совершенно терялся, страшно робел, начинал говорить невпопад, переминаться с ноги на ногу и краснеть. На всю жизнь он остался холостяком.
Будучи добрым человеком, Ушаков, однако, был вспыльчивым и порою переходил на крик. Лучше всех усмирять эти вспышки мог его камердинер Федор. Когда адмирал по какому-то поводу громко негодовал, Федор тоже начинал возвышать голос, изображать бурные чувства, чем озадачивал своего начальника, и тот, забывая свой гнев, заботился уже о том, чтобы успокоить слугу.
В 1801 г. генерал от инфантерии А. Беклешов был назначен Павлом на ответственный пост российского генерал-прокурора. Отвечая за законность, он проявлял не только добросовестное отношение к делу, но и остроумие. Когда Державин, известный поэт, написал оду по случаю восшествия на престол Александра I, где имелись выпады против предыдущего императора, Павла, цензура запретила ее к печатанию. Державин обиделся и обратился за поддержкой к генерал-прокурору. Беклешов вынес следующее решение: «Дозволить печатать вместе с теми одами, кои он писал в похвалу Павла при жизни его». Пришлось поэту спрятать свою оду под насмешки многих людей.
Одним из лучших российских генерал-губернаторов (наместников) конца XVIII в. был А. Беклешов. Он возглавлял местное управление в Лифляндии, Орловской и Курской губерниях, Малороссии и Киеве, Москве. Это был человек старорусской закалки, с правдивым и честным сердцем, требовательный и шумливый в гневе. Во время ревизионной поездки по Малороссии (Украине) от него особенно досталось панам и «подпайкам» за притеснение крестьян. В журнале «Киевская старина» по этому случаю была опубликована хвалебная шутливая поэма, где были и такие строчки: За бедный там народ вступился, и на панов так рассердился, что чуть от крику не пропал.
ЭПОХА
Александра I
1801-1825
В 1801 г. русские войска под командованием генералов Лазарева и Гулякова защитили Грузию от очередного вторжения соседних враждебных ей народов. Грузинский царь Георгий XIII духовным завещанием уступил Грузию на вечные времена России. По случаю принятия Грузии в подданство России Александр I издал манифест, где говорилось: «Не для приращения сил, не для корысти, не для распространения пределов и так уже обширной в свете Империи нашей приемлем мы на себя бремя управления Грузией; единое достоинство, единая честь и человечество налагают на нас долг, вняв молению страждущих, в отвращение их скорбей, учредить в Грузии правление, которое могло бы утвердить правосудие, безопасность и дать каждому защиту закона».
Главнокомандующим русским Кавказским корпусом в 1801 —1806 гг. был генерал от инфантерии П. Цицианов. Когда русскими войсками была взята крепость Ганжа, главнокомандующий и многие офицеры получили от царя награды — ордена, нижние же чины — по серебряному рублю. Цицианов писал графу Ростопчину в столицу: «Рубли даются солдатам за вахтпарады, а за взятие крепости следовало бы медали. Разве что прикажут к полученным рублям приделать ушки, но и тогда — на какой ленте носить их?» Признав недосмотр, Александр I учредил для солдат специальную медаль за взятие Ганжи.
У генерала Цицианова на Кавказе было немало проблем. Об одной из них главнокомандующий Кавказским корпусом в расстроенных чувствах писал царю: «Вот уже четыре месяца, как я нахожусь в войсках, мне вверенных, а по сие время не имею карты Грузии и должен ходить здесь и распоряжаться, как во мраке ночи. Без карты же и самоопытнейший генерал, а не таков, каков я, безвинно ввергаться может в проступок».