осознавать, что кто-то бросил эти
27 миллионов бюллетеней, вот это на самом деле гораздо неприятней, чем предполагать, что 80% всех проголосовавших поддержало винегрет, как выражается Элла Александровна Памфилова, «комплексный обед» из поправок, где есть и то и это, но, в общем, нет ничего особенно криминального. Даже самая из них проблемная политическая поправка об обнулении. Но опять же я считаю сменяемость власти политической ценностью, могу обосновать свою позицию. А кто-то не считают. Это не человеконенавистническая позиция, в ней нет ничего особенно ужасного. То есть она противоречит моей, но она не преступна. А вот участие в искажении воли народной, да еще в таких масштабах — преступно'.
Я понимаю, почему Баронова вчера
стояла в плакатиком. Она ведь тоже хочет работать в Russia Today и одновременно ходить на день независимости в американское посольство и ставить оттуда радостные селфи. А тут чекисты вдруг говорят, что ходить в Чешский дом в Москве теперь будет нельзя, потому что это - не просто 'попить пива', а 'государственная измена'. Ну, в общем-то Маше тоже надо выбрать 'что-то одно'...
Конечно, теперь они рыдаются, что
вбросили, цифры подрисовали. А где за руку? Кто эти те, кто это делал, присунул в урну? Никого! Потому что честно все, самотеком, старухи из окон выпадали, лишь бы прийти, чтобы дети в холке росли, в заботе, мать, отец и никаких голубых кентавров, нормальная семья, а не флорист с негром. Люди выразили волю, это главное, а чью и как, это пускай Навальный бесится, что арифметику учил, а преферанс прогуливал, демократыш.
журналисты изначально выведены из этого
уравнения по одной причине -- они не имеют допуска. Они не имеют допуска не только к секретам, но и к списку сведений, отнесенных к гостайне, то есть у них нет даже возможности узнать, что из того, о чем они рассказывают знакомому иностранцу за пивом опасно и секретно, а что нет. А где же выход? Выхода, как водится, два. Или журналист должен ежедневно бегать и спрашивать в специальный кабинет в своей редакции, не секрет ли он случайно узнал - этот способ использовался в СССР и назывался предварительной цензурой и первыми отделами. Или же за охрану гостайны должны отвечать те, кто наделен доступом к таким сведениям - то есть тот, кто секретами владеет (режимные организации, силовики, и проч.), тот и отвечает за их сохранность, и если происходит утечка, то наказывается не журналист, а тот, кто точно знал, что рассказывает/передает секретную или опасную информацию. Это способ для демократических стран. И это единственный способ, при котором возможна нормальная журналистика.
Борьба с искажением реальности
Удивительно, что независимые журналисты стали мешать после двадцати лет систематического уничтожения независимой от государства журналистики. Свобода прессы изводится в России самыми разными путями: ограничивается нелепыми законами и нормами, управляется через лояльных и согласовывающих редакционную политику с властями медиаменеджеров, разгоняются целые редакции, рисуются 'двойные сплошные', сама профессия журналиста превращается разного рода провластными мусорными медиа в профанацию. В государственных СМИ день и ночь идет шельмование и охаивание коллег по цеху. Теперь добавились еще и уголовные дела. Удивительным образом все это до сих пор не вытравило в моих коллегах ни солидарность, ни решительность и не посеяло в них тотальный страх за работу и свободу. Поддержка коллег журналистами - это и вклад в борьбу с ежедневно увеличивающимся искажением реальности, когда взрыв становится хлопком, экономическое падение - отрицательным ростом, принуждение к голосованию - настоятельным информированием. В рамках того же процесса выражение мнения о теракте трактуется как поддержка терроризма, колонка в зарубежном СМИ - как иностранное вмешательство, а публикации о продаже вооружений - как государственная измена. Да, и, конечно же, одиночные пикеты - как массовая скоординированная в интернете акция, осуществленная группой лиц по предварительному сговору.