стальные европейские лидеры взвешивали рациональные последствия введения тех или иных мер, потому что некоторые меры действительно радикально и существенно ударяют по собственным экономикам тех стран, которые их могут ввести. Некоторые военные меры представляют собой эскалацию, которую избиратели этих стран просто не поддержат. — А если на все это посмотреть со стороны Кремля, есть ли смысл Путину соглашаться и что-то прекратить? Российская армия продолжает наступать. Вроде как и деньги есть, люди худо-бедно в армию идут, и по некоторым оценкам в таком режиме Россия может воевать еще несколько лет. — Да, надо иметь в виду, что Путин готов воевать бесконечно, то есть независимо от ухудшения обстоятельств. И те, кто занимается стратегическим планированием в Соединенных Штатах, в Европе, это хорошо понимают. У всех есть понимание, что русские будут затягивать пояса, как бы жевать берестяную кору, но не согласятся и не сдадутся. То есть они будут воевать дальше, на последней фазе это может быть война, как у Никиты Михалкова в кино про Брестскую крепость, война палками, но она не прекратится. И Трамп не может рассчитывать на то, что с помощью экстраординарных мер принудит Путина к миру. Экстраординарные меры просто ведут к истощению РФ. — Тогда на что может быть расчет? — Радикальные шаги могут радикально ухудшить положение для Российской Федерации и при определенных обстоятельствах привести к тому, что Путин будет смещен. То есть расчет на окончание войны может быть связан только со смещением Путина, иначе это невозможно себе представить. Да, любая следующая постпутинская группировка, полностью оставаясь верна путинизму как политической модели, она несомненно предпримет попытки завершить войну. — А как вы себе представляете это смещение? — Не только отставной генерал Ивашов считает, что эту войну не надо было начинать, но и внутри нынешнего военного командования, в Генштабе есть люди, которые считают, что эта война, в той форме, в которой она ведется, бесперспективна и провальна. Перед этими людьми будет стоять выбор. Это такой экзистенциальный выбор: либо мы погибаем вместе все и губим всю эту экономику и всю эту страну лет на 50-100 вперед. Либо мы принимаем решение сместить этого сошедшего с ума фанатика. И у нас возникает трудная, но тем не менее вполне представимая и конструируемая перспектива реальной нормализации отношений с Европой и со всеми остальными, и главное — прекращение бессмысленной войны. — А почему Путину самому вдруг не покажется выгодным на каком-то этапе объявить, что победа одержана, и займемся уже нашей экономикой. — Теоретически ничто не мешает. Но все же зная Путина, узнав его за 25 лет, надо исходить из того, что цель занятия четырех областей Украины по административным границам не будет им отменена. То есть да, можно представить себе остановку войны после выхода на четыре административные границы, можно предположить, что на этом месте даже Кремль выступит с какой-то новой риторикой в отношении окончания войны. Но представить себе, что Путин принял решение присоединить четыре области к России в ходе этой военной кампании, и он это бросит, совершенно не имея никаких на то оснований, потому что с точки зрения Кремля война идет хорошо… С точки зрения Путина, да, продвижение имеется, украинская экономика истощается, Путину докладывают постоянно все то, что пишут в том числе и наши российские коллеги — в Украине все плохо, все устали от войны, коррупция, не хватает солдат и скоро их совсем не будет и т.д. Он это все тоже читает, и в Кремле господствует представление, что еще примерно год, два, и режим Зеленского падет, начнется, так сказать, хаос и план осуществится. То есть Кремль рассчитывает на то, что даже не придется с военными средствами захватывать все 4 области по административным границам, он рассчитывает, что следующая администрация в Киеве скажет, да ну его к черту, отойдем на эти административные границы по договоренности с Кремлем. А поскольку с моей точки зрения этот расчет ошибочен, то есть Кремль не возьмет эти 4 области ни в 25 году, ни в 26-м, то война будет продолжаться. — Вы упомянули усиление НАТО на востоке и угрозы закрыть небо. А как это может произойти на практике? — Тут очень важно следующее: мы каждый год имеем дело с публичным обсуждением того, что раньше казалось невозможным, но оно потом наступает. То есть в 24 году открыто обсуждался вопрос, может ли авиация союзников Украины закрыть половину украинского неба, то есть как бы закрыть небо от Львова до Киева. Технически может, просто это решение не принято, — так возможно оно будет принято в 25 году. В 24 году мы видели публичные обсуждения, немыслимые для 22 или 23 года, это были обсуждения о возможном вводе военных контингентов группы стран на территорию Украины. В качестве миротворческих условно говоря, но Кремль же реагирует правильно, он понимает, что хотя говорится о миротворчестве на официальном политическом уровне, но реально висит вопрос в воздухе — а что, действительно можно ввести на территорию Украины, скажем, контингент 100 тысяч? Он освободит значительную часть украинских военных для войны на передовой, обеспечив поддержание военной инфраструктуры в остальной части Украины. И это далеко не все из того, что обсуждалось в 24 году, что казалось невозможным раньше. Эти обсуждения приводят к тому, что через полтора года мы видим все эти меры введенные. — В эмиграции есть сегодня такой нарратив, отчасти повторяющий российский официоз: нарастает усталось Европы от войны, и европейские страны будут помогать Украине все менее охотно. Да и украинское общество устало. — Да, усталость нарастает. Но я всегда подчеркивал, что из факта нарастания усталости требуется какая-то политическая проекция. Если ее нет, то можно сколько угодно констатировать усталость. Можно каждый день говорить, что население Западной Украины вообще не хочет воевать в этой войне. Можно также говорить, что украинский Генштаб неправильно стратегически в 24-м году планировал что-то. Сколько не повторяй тезис о том, что война до последнего украинца безнадежна для Украины, сколько не говори об усталости, есть политическая реальность. Она заключена в том, что из войны выйти невозможно. Выход из войны не конструируется. — И что из этого следует? — Это значит, что война будет продолжаться. А если ее такова логика, то руководители ЕС, немецкие христианские демократы, американские республиканцы, обе партии в Британии, их лидеры и стратеги, они все, глядя на ситуацию, могут конструировать только одно. Если эта война не разрешается, значит надо действовать в направлении давления на Кремль. И тут ничего не сделаешь. — — — — — Замечу, что Морозов был одним из немногих, кто в начале 2022 года говорил, что полномасштабная война России против Украины неизбежна.