дня. Без злорадства. Правда. Теперь-то вы, дорогие мои соотечественники, понимаете, как было организованно голосование в Крыму, за присоединение. Вот так, как сейчас поправки. ((И я вам скажу больше. Эти события напрямую связаны. Поэтому, мы, российские журналисты, защишали вас как могли. Но, все зря))
А тем временем захвативший монастырь
на Урале схиигумен назвал РПЦ врагом России и заявил о потребности в «православном царе». В одной из своих речей, опубликованных на YouTube, священник потребовал от бесов удалиться «вон из России». «Сейчас главный враг в России — это Русская православная церковь. То, что вы видите сейчас, — планы, планы тех, кто ненавидит русских, были, уже видите, в исполнении. Я хочу, чтобы вы не отходили от церкви, чтобы в школах прививался закон божий, чтобы был православный царь в России. Чтобы был хозяин в России. Хозяин не ворует, не тащит из своего дома. Поэтому вашими слезами, вашими молитвами, я хочу, чтобы вы жили при православном царе».
Pavellobkov
Проголосовавший дважды павел лобков (Pavel Lobkov) создал цугцванг. Если избирком решит один из его голосов удалить - мы поймем, что можно таким образом не засчитать и другие неприятные голоса. Обнулять оба 'нет' - еще хуже. Скорей всего опять запустят машину устрашения, чтобы так больше никто не делал. Но что делать с фотографиями уиков, похожими на готовые фотожабы? Печально смотреть как человек, долго позиционировавший себя как героя боевика, превращается в эпизодического персонажа ситкома - с часами, показывающими другое время, и оговорками про нацизм. Начал косплеить Сталина, а превратился в тень Брежнева.
Важно! По крайней мере шесть
избирательных комиссий Москвы — УИКи №34, №312, №476, №854, №1751, №1580 — приняли на своих заседаниях законные и легитимные решения об отказе от работы на «общероссийском голосовании» в связи с эпидемиологической ситуацией. И не вышли на работу. (Молодцы!). Тем не менее, Мосгоризбирком, игнорируя решение комиссий, вывел на участки «резервистов»-штрейкбрехеров. Тем самым, по крайней мере на этих шести участках выдают бюллетени, работают со списками избирателей и совершают прочие действия лица, не являющиеся членами УИК и не имеющие на это никакого права.
обнуление поддерживает, таким образом, около
трети избирателей или меньше. С другой стороны, 40% москвичей, заявляющих социологам о своей поддержке обнуления - даже с учетом факторов авторитарного смещения – это много. Это означает, что даже в этом достаточно одиозном вопросе и в политически продвинутом, более оппозиционном регионе социальная норма лояльности все еще достаточно сильна. Именно на этот отряд конформизма и будет опираться режим, фальсифицируя свое запоправочное «большинство», которым он точно не располагает. При этом для мобилизации поддерживающего обнуление меньшинства режим задействует свои ресурсы, а вот мобилизованность противников обнуления в целом находится на достаточно низком уровне – они лишены стандартных рычагов и не знают, как заявить о своем мнении. Парадокс же состоит в том, что ударом именно по их интересам станет транзит режима к авторитарной гегемонии, совершенный от имени меньшинства.
авторитарные режимы не заинтересованы в
том, чтобы общество было осведомлено о реальном распределении предпочтений. Они, наоборот, заинтересованы в том, чтобы оно не было осведомлено и верило, что распределение является таким, какое выгодно и желательно для режима. Именно моменты, когда общество внезапно тем или иным образом узнает, что распределение вовсе не такое, как ему внушали, детонируют как правило кризисы авторитарных режимов. В результате этих усилий режима у нас очень мало релевантных социологических данных. Этот недостаток – очень важная составляющая авторитарной инфраструктуры. Часть социологических служб в той или иной степени куплены Кремлем, другим перекрывается кислород. Для этого, например, «Левада-центр» был обманным путем записан в иноагенты. Еще одна проблема состоит в том, что обычная техника проверки результатов опросов – сравнение с результатами выборов – в таких режимах не работает. Выборы и голосования здесь дают целенаправленно искаженную картину предпочтений, в том числе – за счет широких и прямых фальсификаций. Калибровать опросы по результатам выборов невозможно – это лишь переносит авторитарное искажение в социологические методики. Итак, совсем неслучайно у нас очень мало данных для понимания того, поддерживают ли люди поправки и обнуление. Так, например, одна из крупнейших по объему ресурсов социологических служб – ФОМ вообще не опубликовала ни одного опроса по этой теме. У них на сайте можно прочесть о том, как люди относятся к патриотическому воспитанию, как собираются отдыхать этим летом и кучу других важнейших сведений о состоянии общества, но – ничего об изменении российской конституции и голосовании по этому вопросу. Трудно представить, чтобы опросы на эту тему не проводились. Скорее всего дело в том, что их результаты не понравились заказчику. Один опрос опубликовал ВЦИОМ, но это практически подразделение администрации президента, поэтому я никогда не комментирую их «результаты». В такой ситуации нам ничего не остается, кроме как, оперируя заведомо и намеренно недостаточными данными, попытаться увидеть в них фрагменты реальной картины.