"Сергей Шелин - Простите, что пишу не про вину русской литературы.... | Facebook","ТЕ, КТО НЕ ЛЮБИЛ ПУТИНА, ПОЛЮБИЛИ ЕГО ВОЙНУ Чтобы спрогнозировать поведение россиян хотя бы в среднесрочной перспективе, полезно понимать не столько чувства малочисленных противников войны с Украиной, сколько логику тех, кого не очень точно называют лоялистами. Все ли они – приспособленцы, которые просто поддакивают властям и мечтают лишь о том, чтобы их не трогали? ВСЕ ЛИ ПРАЗДНУЮТ? Те, кто приезжал этим летом в Россию, дивились подчеркнутой и даже преувеличенной нормальности жизни в ее мегаполисах. Толпы веселых российских туристов на улицах Петербурга, ломящиеся от посетителей московские рестораны – создавали впечатление, будто здесь все что-то празднуют. «Когда не можешь поехать заграницу, как ездил раньше, когда не можешь купить машину, когда на рынке жилья рост цен, когда шмотье, к которому ты привык, как-то поисчезало, что ты будешь делать? Вкусно поесть и хорошо выпить, - рассуждает Наталья Зубаревич, профессор МГУ, эксперт в области экономической и социальной географии, - Главная особенность адаптации российского населения к изменившейся жизни — стремление не замечать новых реалий, жить как прежде, «заливать» проблемы едой и выпивкой». Эта картина верна, но неполна. Часть россиян смотрит на происходящее совсем иначе. Околовластный политтехнолог и консультант Евгений Минченко в презентации, посвященной переменам военного времени, назвал один из ее разделов: «Три России – три повестки». Отсылая к популярному перечислению стадий восприятия человеком смертельной болезни, он утверждает, что брызжущая весельем «Россия столичная» проходит «стадию отрицания», «Россия глубинная», откуда людей за хорошие деньги зазывают в армию и в военную экономику – «стадию торга», а терпящая лишения и жертвы «Россия воюющая» – «стадию депрессии/гнева». Переходя от этих несколько умозрительных метафор к конкретике, отметим, что только часть россиян пытается «не замечать» войну и вести привычную жизнь. Пока они, видимо, в большинстве. Но заметная доля жителей РФ поддерживает нападение на Украину вовсе не из привычки поддакивать режиму, а из принципиальных соображений. И встречаются они не только в «России глубинной». НЕ ПУТИНЦЫ И НЕ ЛИБЕРАЛЫ Если отсечь покорных властям формальных одобрителей и немногочисленных противников вторжения в Украину, то останется ядро его поддержки, которое насчитывает 30-35% и почти не уменьшается со временем. Социолог Елена Конева называет их «убежденными сторонниками войны». Применительно к ним слово «патриот» можно употреблять и без кавычек. Они верят в державные мифы. Они помогают Путину воевать не только на словах. Именно этот круг россиян поставляет в армию контрактников и добровольцев. Здесь собирают деньги и закупают амуницию для военных. И здесь же каждодневно читают сводки с фронтов в милитаристских telegram-каналах. «Мы должны пройти через это испытание достойно… Носки, трусы, масксети, деньги на нужды парней, это всё НАША С ВАМИ ВОЙНА!!!», - пишет в соцсети женщина-организатор сборов. И средства поступают. Когда путинский режим напал на Украину, то оказалось, что это их война. Хотя сам Путин для многих из них никогда не был вождем, да и вообще уважаемой персоной. Феномен, который можно назвать нелиберальной оппозицией режиму, существовал в РФ с самого ее основания. Адекватного политического представительства у него никогда не было. Но способ себя выразить он находил всегда. Например, через партию Владимира Жириновского. ЛДПР была создана еще в советское время под покровительством КГБ. В 1993-м на выборах в Государственную Думу эта партия, с ее демагогией насилия, ксенофобии, и державности, набрала 23% голосов и с тех пор служила властям полезным громоотводом для всех низменных чувств. Ее вождь Жириновский (1946-2022) был наемной марионеткой российских властей. Но исследования электората ЛДПР, проведенные еще 10-12 лет назад, до первого российского вторжения в Украину, показали, что по враждебности к режиму Путина он далеко обходил избирателей любой другой нелиберальной партии. Включая и КПРФ, главную якобы силу российской «системной оппозиции». Накануне российско-украинских войн корпус сторонников ЛДПР был самым молодым среди всех «системных партий» (66% младше 45 лет), самым маскулинным из них (68% - мужчины) и довольно сходным по уровню образования, а также раскладу доходов и общественных статусов с электоратом властной партии «Единая Россия». Это были вовсе не маргиналы. И не только обитатели «России глубинной», хотя доля живущих в городах среднего размера среди них повышена. Помимо прочего, в этом кругу высокой популярностью пользовались представления о том, что политические партии вообще не нужны, а вместо них требуются вожди, которые напрямую обращаются к народу. Круг мыслящих сходным образом был гораздо шире, чем круг избирателей ЛДПР. В их глазах циник и лицемер Жириновский выглядел лишь суррогатным вождем. Они искали себе настоящего. ПЕРЕЧЕРКНУТЫЙ ОПЫТ Ненадолго в этой роли выступил губернатор Хабаровского края Сергей Фургал, который стал общенациональной фигурой после того, как по приказу Путина в 2020-м был арестован и смещен. Фургал, ничем не примечательный элдэпээровский функционер и теневой бизнесмен, неожиданно для себя выиграл в 2018-м губернаторские выборы на волне ненависти к официальному путинскому кандидату. Но затем повел себя как добросовестный, ответственный перед избирателями и при этом независимый от режима руководитель региона. Его смещение вызвало массовые волнения, которые длились несколько недель. Демократический дух этих протестов вызвал сочувствие у очень многих россиян. Путинская юстиция обвинила Фургала в убийствах на почве коммерческого соперничества, якобы совершенных в начале 2000-х годов. Процесс, который закончился приговором к 22 годам заключения, был явно неправосуден. Но характерно, что сторонники Фургала принципиально отказывались обсуждать его прошлое, хотя прежняя его вовлеченность в криминализованный бизнес была общеизвестна. Тем не менее, хабаровский кризис давал надежду на гуманизацию российской нелиберальной оппозиционности. Выступления в Хабаровске были направлены не только против Путина, но и против Жириновского, который усердно помогал правителю расправляться с Фургалом. Однако, вторжение в Украину перечеркнуло этот опыт. Война оказалась понятной и воодушевляющей для большинства тех, кто еще недавно митинговал против режима. Сегодня официальные медиа восхваляют Хабаровский край за поддержку «специальной военной операции». А нелибералы нашли себе на этой войне другого вождя. ОБРЕТЕННЫЙ И ПОТЕРЯННЫЙ ПРИГОЖИН В отличие от пустозвона Жириновского, Евгений Пригожин выглядел, да, видимо, и был человеком дела. Но все же поражает та огромная популярность, которую заполучил абсолютно криминальный персонаж, речистый предводитель наемников и завербованных в колониях заключенных, человек, за которым тянулся шлейф убийств, который распространял видео с изуверскими казнями и кокетничал своей жестокостью. Сказать, что ему это прощали, значит, сказать неправду. Дело обстояло гораздо хуже. Те, кто им восторгался, ценили в нем именно тот дух криминальности и беспощадной силы, который он распространял. Это было созвучно с базовыми понятиями достаточно значительного меньшинства. Доля тех, у кого не нашлось морального иммунитета, оказалась плачевно высока. В июне, незадолго до предпринятой Пригожиным попытки переворота, за него в качестве президента РФ готовы были голосовать 19% опрошенных Левада-центром. По данным этой же опросной службы он занимал тогда пятое место по уровню доверия после президента Путина, премьера Мишустина, министра иностранных дел Лаврова и военного министра Шойгу. А у ВЦИОМа, в списке тех действующих лидеров, «кем наша страна могла бы гордиться», он оказался даже четвертым, обойдя главного путинского полководца Шойгу. Даже и после неудачи пригожинского бунта, когда среди опрошенных Левада-центром сразу оказалось довольно много (39%) тех, кому Пригожин «не нравится», всего 8% из них аттестовали его как «бандита, уголовника, убийцу, бывшего зэка, садиста, фашиста, военного преступника и т.п.», а остальные осуждали его в основном за то, что он пошел против Путина и сам слишком амбициозен, властен и много говорит. Собственно, примерно за то же самое – как сильную личность, бесстрашного вождя и человека открыто говорящего правду – его хвалили и те, кому он продолжал «нравиться». Пригожин дал нелиберальным критикам режима именно то, к чему они всегда тянулись – сочетание ничем не ограничивающей себя силы, красноречия и презрения к властной верхушке. Опрос, проведенный через неделю после провалившегося бунта, показал, что Пригожину продолжали доверять 22% опрошенных, а гораздо большее число, 46% респондентов, признавали справедливыми его нападки на военное ведомство, обвиненное им в некомпетентности, коррупции и занижении потерь. Причем мало у кого за этим стояло неодобрение самой войны: об участии пригожинск