нственные чувства? Даже некоторые из рейтингов, замеряемых околовластными опросными службами, показывают, что это не так. Например, ВЦИОМ регулярно задает так называемый открытый вопрос о политических деятелях, вызывающих у публики доверие. Отвечающим предлагают самостоятельно, без подсказок, назвать фамилии. Накануне вторжения, в мирные еще дни января 2022-го, фамилию Путина вспомнили 29% участников опроса. Сейчас, 14 месяцев спустя, их доля увеличилась до 39%. Градус общей лояльности вырос. Зато о доверии к военному министру Шойгу перед войной сообщали 17%, а сейчас – всего 11%. За это же время самый известный из гражданских деятелей режима, премьер-министр Мишустин, вышел на второе место: накануне войны его фамилию назвали 9% опрошенных, а этой весной - уже 17%. Российский обыватель явно не рвется в бой. Он старается держаться в стороне от войны и по возможности вообще о ней не думает. Нежелание большинства рядовых россиян говорить на военные темы бросается в глаза. И режим вовсе не против таких настроений. «Судя по всему, для большинства граждан России все важнее становится не переживать происходящее вообще никак, говорит петербургский политолог Григорий Голосов, - Базовой социальной основой существования путинского режима является политическая пассивность большинства населения. Режим такого типа всегда строится на пассивности, это не мобилизационный режим». Путину, считает Голосов, «приходится делать вид, что трагедия в Украине — это некое состояние, вокруг которого возможна нормальная жизнь». За год с лишним, что продолжается война, российский правитель только один раз вышел за рамки этого негласного двустороннего соглашения – когда объявил о мобилизации 300 тыс резервистов 21 сентября 2022-го. Широкие массы ответили повальной паникой. Всего за одну неделю доля тех, кто сообщал о «преобладании тревожного настроения» среди своих родных, друзей и коллег, выросла с 35% до 69%. Большинство из того полумиллиона с лишним, кто безвозвратно уехал из РФ в 2022-м, бежало из страны в течение пары недель после 21 сентября. Большое число мужчин осталось в России, но скрылось из мест постоянного проживания. Резко упал спрос на товары и услуги. Даже число пассажиров в пригородных поездах уменьшилось в октябре на 7% из-за «снижения транспортной мобильности мужской половины населения на фоне частичной мобилизации». И власти извлекли уроки из этого эксперимента. Несмотря на отсутствие успехов на фронте, новых волн мобилизации с тех пор не было. Но вместо новых принудительных призывов, режим пытается пока обойтись более или менее добровольным привлечением в армию 400 тыс контрактников, спустив региональным губернаторам квоты и растянув вербовку до конца 2023 года. Однако, готовность страны удовлетворить эти аппетиты совсем не очевидна... ...В течение второго полугодия 1941-го в Красную армию были призваны 14 млн человек. А Путин летом 2022-го, через полгода после начала войны против Украины увеличил штаты своей армии всего на 0,15 млн - до 1,15 млн. В сентябре 2022-го он мобилизовал (видимо, сверх штата) 300 тыс резервистов. Еще примерно 50 тыс обеспечил Евгений Пригожин: 10 тысяч наемников частной военной компании «Вагнер» и 40 тыс навербованных в колониях заключенных. В декабре 2022-го Путин распорядился в течение четырех лет увеличить штат своих Вооруженных сил до 1,5 млн. В том числе, количество контрактников, насколько можно было понять из путаных официальных разъяснений, должно было вырасти в 2023-м на 140 тыс. Мартовские сообщения о 400 тыс новых контрактников означают, видимо, что эту цифру на ходу пересмотрели. Все эти сумбурные мероприятия говорят не только о том, что путинский режим пытается всеми способами увеличить свое войско, но и о скромности его возможностей... ...Желанием режима прикрыться кем угодно, только не обычными мобилизованными, объясняется взлет в 2022-м Евгения Пригожина, командира наемников-вагнеровцев и навербованных в колониях уголовников. Сталин тоже призвал в свою армию заключенных (420 тыс в 1941-м), но они составили меньше 3% мобилизованных, а у Путина их доля превысила 10%, и сейчас делаются попытки навербовать в колониях новых взамен выбитых. Укрывшись за спинами этих контингентов, рядовой российский обыватель надеется, что его очередь еще не подошла. К тому же режим сумел в апреле избежать народной паники при введении закона об электронных повестках для призывников. Малоудачный опыт сентябрьской мобилизации не прошел даром... ...Реакция «низов» на эту новацию была спокойной. В большинстве они ее просто не заметили. Уровень тревожных настроений (43%) в эти недели вообще не вырос. Это объясняется тем, что вытекающие из нового закона конкретные карательные меры держатся пока «в запасе» и будут развернуты не сразу, а к очередным формальным запретам, ограничениям прав и угрозам россияне уже притерпелись. На бытовом уровне большинство людей видят, что власти дают им возможность оставаться в стороне от войны... ... Довоенное процветание осталось позади, идет реставрация советских бытовых практик, однако, нет и того, что в России принято связывать с военным временем – ни повальных дефицитов, ни карточной системы, ни замораживания банковских вкладов. Россияне больше пьют и курят, расходы на антидепрессанты выросли на 70%, но и к унынию можно привыкнуть. Хотя милитаризация жизни налицо, тотальной экономической мобилизации в сталинском духе нет и в помине. Во время Второй мировой военные расходы достигали в СССР половины ВВП. Сейчас предположительные траты на ведение войны составляют примерно треть расходов бюджета РФ, т.е. около 6% ВВП. Но для того, чтобы игнорировать войну, обыватель должен не только видеть вокруг себя бытовую устойчивость, но и считать, что для людей его круга нет реального риска погибнуть на фронте... ...Общие потери РФ, видимо, заметно превышают 50 тыс. Это гораздо больше, чем в любой советской или российской военной кампании после Второй мировой, включая Афганскую и обе Чеченских. Но две из этих трех кампаний закончились вовсе не из-за того, что потери были слишком велики. Исключением была лишь 1-я Чеченская (1994 – 1996), которая выпала на сравнительно либеральный период – редкость для российской истории. Исходя из сводки российского статистического ведомства о числе смертей в РФ за первые два месяца 2023-го (301 тыс) и оценок потерь убитыми, сделанных на основе расчетов Би-би-си – «Медиазоны» (12 тыс в эти же месяцы), мы получим, что в январе – феврале потери погибшими на войне в Украине составили 4% всех российских смертей или 8% смертей мужчин. Достаточно ли это много, чтобы вывести из равновесия такое атомизированное и оцепенелое общество, как нынешнее российское? Пожалуй, ответ будет отрицательным. Особенно если рассмотреть расклады более детально. В первые недели войны главные потери пришлись на элитные контингенты - солдат и офицеров отрядов спецназа, десантников, морских пехотинцев. Их доля в численности установленных погибших с начала вторжения и по сей день составляет около 20%. Потом, с апреля и до середины осени 2022-го, чаще всего гибли мотострелки и добровольцы. А затем наибольший урон стали нести заключенные и «вольные» наемники-вагнеровцы. Их общая доля среди погибших уже близка к 30%. С марта число подтвержденных смертей заключенных превышает потери других категорий участников войны. Среди мобилизованных выявлено 1,9 тыс убитых. Это меньше, чем среди заключенных, элитных военных, кадровых мотострелков и добровольцев, взятых по отдельности. Вполне возможно, их полное количество преуменьшено сильнее среднего. Но даже если реальное число погибших в этой категории составляет даже 5 тыс (а раненых – еще 17,5 тыс, считая по 3,5 раненого на одного убитого), то и такие потери на 300 тыс осенних мобилизованных не будут восприняты в сегодняшней России как невыносимые... ...Впечатляющим исключением остается Москва. В столице, чье население составляет составляет 8,9% населения РФ, количество погибших составляет 0,6% от общего числа потерь. В абсолютных цифрах 120 погибших при населении больше 13 млн. То есть, один погибший на 100 тыс жителей. В С-Петербурге один погибший приходится на 30 тыс жителей. Российские столицы почти не платят путинский налог кровью. Тем москвичам и петербуржцам, которые не хотят замечать войну, это сделать не трудно. Мирным обывателям из других мест труднее притвориться, что жизнь идет прежним порядком, но чаще всего тоже возможно. Ведь втянутых в войну людей их круга – тех, кого принудительно мобилизовали, пока немного. И главная тяжесть кровавого налога ложится не на них. *** Режим Путина поощряет эту апатию и эту всеобщую игру в нормальную жизнь. В такой атмосфере Россией легко управлять. Но неуравновешенность правителя никто не отменял. Он часто действует вразрез с его собственными выгодами и удобствами. Да и не все зависит от него. Например, успехи украинских войск могут толкнуть его на какие-то отчаянные шаги, на попытку настоящей, большой мобилизации. И тогда рядовой россиянин впервые с начала войны вынужден будет повернуться к ней лицом..."" https://russiapost.info/society/pretending...","Сергей Шелин - Статья в Russia.Post - ""Pretending things are... | Facebook",https://www.facebook.com/sergey.shelin/posts/pfbid036c9ZzacbPgYMdikSySM752JTugf5wHg8WAHexgiTBVW1EuBjmCzTj2YPAGhRuZJrl,2023-04-27 11:36:09 -0400