(которые во всем виноваты). В (6) я на сравнительном материале показываю, что об избыточности госаппарата можно говорить только в отношении силовых ведомств. Гражданский бюрократический аппарат в России как минимум адекватен, а скорее численно недостаточен, в сравнении со странами сопоставимого уровня развития и сильно отстает по численности (на тысячу жителей) от большинства развитых стран. В области гражданской службы осмысленно говорить о резком сокращении числа функций, при лучшем администрировании оставшихся функций тем же числом чиновников. Сюда же относится популярная у «прогрессивной общественности» мантра о люстрациях, про проблемность реализации которой, я подробно писал здесь (7). У всего перечисленного в данном пункте, а также в десятке сходных историй, есть одно общее место. Значение проблемы (пусть даже реально существующей, как коррупция) резко преувеличивается если ответственность за ее существование можно переложить на «них». При этом желаемые методы решения подобных проблем, смещаются из плоскости рациональной настройки существующих механизмов, в область репрессивных действий в отношении «них» без желания глубоко разбираться в вопросе. Гораздо более серьезные проблемы (их составляющие), которые явно «в нас», при этом систематически недооцениваются и уходят на второй план. Если вдруг каким-то магическим образом правительство реформаторов и правда придет власти, во всех подобных вопросах будет существовать колоссальный разрыв между ожиданиями «прогрессивной общественности» и рациональными соображениями экспертов о необходимом. Подобный разрыв неизбежно приведет либо к провальным ошибкам такого правительства, либо к потере им поддержки. 6. Другим измерением того же набора иллюзий является вера в чудодейственную силу отдельных броских институциональных изменений. Ярчайшим примером этой веры является давно идущая в кругах «прогрессивной общественности» дискуссия про необходимость парламентской формы правления, обоснованию преимуществ которой Ходорковский посвящает много места в своей книге. Сюда же относятся уже описанные мной ранее вера в спасительность федерализма или значимость «правильного порядка» распределения природной ренты. Веймарская Германия сочетала признаки парламентской республики и реально действующей федерации. Ни то, ни другое не предотвратило фашизм. Муссолини, Чавес, Эрдоган и десятки других авторитарных лидеров приходили к власти в странах с совершенно разными дизайнами политических систем, имеющих определенную демократическую традицию. Ни одна из этих по разному институционально структурированных систем не справилась с защитой от сползания страны в авторитаризм. Я искренне не могу понять как можно верить в способность какого-либо правового института предотвратить диктатуру, если к каждому из существующих в мире вариантов формальных институтов (включая дословно скопированные из опыта развитых стран) можно довольно легко найти пример того, как он не помог. Защитой от авторитаризма являются отнюдь не законы, а этические установки и представления о должном населения и элит. Дело тут снова в «нас», и том какие «они» из «нас» регулярно выходят. Еще одна история из личного опыта. Однажды я был на эфире Соловьева вечером дня очередных выборов Путина президентом. Там присутствовало человек 100 из политического бомонда, начиная с Матвиенко и Жукова и заканчивая людьми рангом поменьше. Удивительным образом мне дали говорить одним из первых. Мой тезис (По сути. Говорил я более коряво, чем пишу) сводился к тому, что становление в России авторитарного режима – коллективная ответственность всех присутствующих в зале. Нашей (!) совместной неспособности поставить свои убеждения выше карьерных перспектив, сказать «нет» решениям с которыми не согласен и т.д. При трансляции не видна реакция зала. Звук и видео управляются режиссером, поэтому в той части зала, на которую сейчас не направлена камера как правило глухой гул, люди переговариваются, смотрят в телефоны, интерес к словам большинства спикеров минимален. На этой моей речи (в отличии от других моих же) в зале повисла гробовая тишина, все взгляды были обращены в мою сторону. А в дальнейшем обсуждении едва ли не каждый третий выступавший считал своим долгом обличить никому не известного Некрасова в чем-нибудь непатриотичном. Реакция была очень эмоциональной и непропорциональной. Отнюдь не из-за крамолы. Я не особо выходил за рамки допустимого в тот момент. Полагаю многих действительно задело. Ведь «они» (гораздо лучше тех из «нас», кто не успел побывать на «их» месте) отлично понимают, что причины того, где оказалась страна отнюдь не в недостатках правовых институтов, а в логике и этике «их» собственных действий. Если в политической сфере «прорывные идеи» на поверку не кажутся столь спасительными, и их реализация скорее всего будет просто бесполезной, то в экономической сфере, где качество российского регулирования относительно высоко, а невежество «прогрессивной общественности» значительно, реализация популярных «прорывных» решений там, где необходимы механизмы тонкой настройки, станет в чистом виде катастрофой в духе шариковского «отнять и поделить». Разбор конкретных примеров потребовал бы слишком много времени, но общее правило состоит в том, что чем более чудодейственным и «прорывным» кажется решение, тем более катастрофичны будут его реальные последствия. Несмотря на все вышесказанное, я понимаю политическую логику рассказа о «прорывных решениях». Нужно показать сторонникам/потенциальным избирателям, что у тебя есть план быстрых изменений жизни к лучшему ради реализации которого они должны тебя поддержать. И в этом, исключительно политически-пиаровском, смысле большие «прорывные» идеи более эффективны, нежели множество мелких и сложных деталей. 7. В логике «критикуешь – предлагай» не могу не сказать пары слов о том, как бы я видел необходимые институциональные изменения, если бы каким-то магическим образом оказался в правительстве реформаторов, столь же магическим образом захвативших власть. На мой взгляд, на первые 2-3 года программу максимум можно было бы сформулировать всего в двух пунктах: (i) Возврат к законодательству, действовавшему на конец 2003 года в области выборов, СМИ, работы общественных организаций, и других общественно-политических вопросов. Чтобы не тратить время и политический капитал на споры по второстепенным вопросам, сначала можно просто утвердить список отменяемых и считающихся действующими в редакции 2003 актов. Не трогая лишь те зоны, где подобный возврат потребует существенной ресурснозатратной перестройки работы бюрократического аппарата. (Решение об откате законодательства на момент до советской оккупации, в частности, неплохо зарекомендовало себя в некоторых странах Восточной Европы). (ii) Завершение реализации «программы Грефа», предложенной ЦСР в 2000 году. Напомню, что когда в 2010 году оценивались результаты реализации данной программы, то выяснилось, что она реализована на 36%. Эти 36% были наиболее успешным набором реформ в стране за последние 150 лет. Программа качественно написана, и требует лишь небольшой корректировки с поправкой на время. По многим направлениям в свое время были разработаны соответствующие проекты нормативных актов и планы действий (под программой я в целом понимаю не только текст ЦСР, но и набор материалов, когда-то готовившийся для его реализации). Рассуждая здраво, никакая программа лучшего качества и уровня детализации просто физически не может появиться к моменту маловероятного прихода к власти реформаторов. Оппозиция банально не обладает ресурсами для написания чего-то детального, текущая власть точно не будет готовить ничего «правильного». Не надо изобретать велосипед и думать о масштабных и рискованных экспериментах. Особенно в духе «прорывных решений», не учитывающих реальной сложности существующих проблем. Есть множество достаточно очевидных и когда-то неплохо проработанных изменений, пусть и не столь выигрышных с пиар точки зрения. Экономический блок путинского правительства – это самая эффективная и компетентная часть режима. Здесь в принципе мало что нужно менять, достаточно поставить существующую систему на службу более адекватным целям. Если нет шансов завезти достаточного числа датчан для управления страной, то ничто разумное просто физически не может быть сделано без опоры на кадровый потенциал и содержательное наследие путинских «системных либералов». По крайней мере на первом этапе. Впоследствии, конечно, можно и нужно разработать долгосрочные стратегии развития различных секторов, но реализация подобных стратегий неизбежно находится за пределами возможностей первых лет власти любой новой политической силы. P.S. Считаю ли я воспроизводство Ходорковским многих из описанных выше иллюзий недостатком рассматриваемой книги? Нет, ибо полагаю, что книга преследует другие задачи. Сформулирую иначе: не может не учитывать политических целей автора. Наиболее разумной стратегией для приобретения дополнительных сторонников и избирателей, является не противоречить общепринятым убеждениям целевой аудитории и говорить людям плюс минус то же самое, что они и так думают. Самый верный путь кому-то не понравится