помнят. Жалко, что нет сайта «Эха Москвы» старого, на котором собирались все тексты, все расшифровки, жалко, что невозможно повесить цитаты из самого себя, я бы, конечно с удовольствие это сделал — потому что я много лет говорил о том, что «Мемориал» является естественным претендентом, очень логичным по праву на Нобелевскую премию мира, и что он, несомненно, Нобелевскую премию мира получит. И вот это произошло. Формальным номинантом на эту премию «Мемориал» был больше 10 лет, может быть, лет 12-15 уж точно. Почему это так? потому что «Мемориал» — это организация, которая сыграла колоссальную роль в российской истории, в развитии российского гражданского общества, в неравной борьбе российского общества с диктатурой. «Мемориал» прославился своими историческими исследованиями, своими исследованиями периода массовых политических репрессий в 30-е, 40-е, 50-е годы. Но, конечно, занимался не только этим. И вот таким олицетворением этого другого направления в работе «Мемориала» всегда был правозащитный центр «Мемориал», который возглавляет сейчас замечательный исследователь, журналист, публицист, историк Александр Черкасов. И рядом с ним работает множество других людей. Олег Орлов, например, имя, которое многие из вас, наверное, знают. Так вот «Мемориал» на протяжении многих лет сделался центром гражданской жизни в России. Огромную роль в этом играл, например, его дом — дом «Мемориала» знаменитый. Хотя фактически это никакой не дом, а это помещение на первом этаже большого жилого дома на улице Каретный ряд. Но это было место, где происходила мемориальская жизнь, где устраивали конференции, семинары, всякие выступления, где смотрели кино, где были бесконечные выставки. И вообще масштаб деятельности «Мемориала» был колоссальным за всё это время. Я бы здесь вспомнил, прежде всего, знаменитый школьный конкурс «Мемориала», который охватывал всю страну в свои лучшие годы. А лучшие годы кончились только потому, что тоталитарное, репрессивное российское государство приложило колоссальные усилия, чтобы разломать эту структуру для того, что запретить, для того, чтобы наказывать школьных учителей, которые принимали в этом участие, для того, чтобы позорить школьников, которые принимали в этом участие. А это был целый конкурс школьных работ. И ученики самого разного возраста создавали такие работы, посвященные тому, до чего они могли дотянуться рукой не на каком-то теоретическом уровне, а вот так, чтобы они сами могли видеть, исследовать, попробовать поговорить, посмотреть, послушать какой-то исторический материал рядом с ними. И они делали исторические исследования на тему своего города, своей улицы, своего квартала, своего дома, своей семьи, каких-то людей, о которых они узнали, живущих рядом или каких-то событий, которые происходили в тех самых местах, где эти люди жили по всей стране. Это было колоссальное движение изучения отечественной истории, честного изучения честной отечественной истории. И этот конкурс много-много лет было одним из самых мощных и масштабных проектов «Мемориала». Еще были тысячи книг, которые издавал «Мемориал». В «Мемориале» есть громадная библиотека, которая в значительной мере состоит из книг, которые им самим, при его участии или содействии изданы. А еще было огромное количество выставок, которые начинались обычно в Москве, в этом самом доме «Мемориала». Премьера создавалась там, они открывались там. А потом они начинали колесить по всей России, за пределами России. Например, одна из самых знаменитых таких выставок — выставка под названием «Папины письма», которая посвящена тому, как в ГУЛАГе, в лагерях люди пытались общаться с окружающим миром, как они пытались достучаться, докричаться до свои семей, до своих друзей до жизни за пределами колючей проволоки. Это совершенно потрясающая по впечатлению, которое она производила, выставка. Эта вставка объездила всю страну. И сегодня, между прочим, она открылась уже за пределами Тбилиси. Именно там застало известие о присуждении Нобелевской премии исполнительного директора «Мемориала» Елену Борисовну Жемкову, которая вот сейчас в Тбилиси открывает эту выставку. «Мемориал» потратил колоссальные усилия для того, чтобы продвинуть свою деятельность, для того, чтобы люди узнали то, что они делают, для того, чтобы идеи эти были знакомы окружающему миру. И, собственно, их поддержка, например, проекта «Последний адрес», в котором я работал и продолжаю работать, этот проект никуда не девался, он продолжает развиваться и сегодня, несмотря ни на что — проект, в котором на домах появляются памятные маленькие знаки, мемориальные таблички, посвященные людям, которые в этих домах жили, которых из этих домов увели после абсурдных, несправедливых приговоров, которые погибли, а потом были реабилитированы. «Мемориал не зря поддерживал этот проект, потому что это был проект такой распределенной памяти, которая оживает на улицах, в домах, наших собственных городах и живет не в каких-то научных учреждения в какой-то тиши и пыли, но, тем не менее, наоборот, как-то идет к людям и общается с людьми. «Мемориал» это колоссальные архивы помимо всего прочего. Это громадные коллекции и это целая современная машина хранения этих архивов и коллекций. Это не просто сложено в одном месте более 3 миллионов личных дел. Это совершенно беспрецедентное собрание личных дел репрессированных людей, пострадавших по политическим мотивам от тоталитарного советского, российского режима. И это еще коллекции, связанные с жизнью и бытом людей в ГУЛАГе. Все это хранилось в знаменитом доме «Мемориала», хранилось особым образом. Для этого пришлось создать очень современную систему, которая защищала этот архив и эти коллекции от пожара, от затопления, от порчи, пыли и всякого прочего. И это тоже была важнейшая часть жизни и работы «Мемориала». «Мемориал» был разгромлен, раздавлен, разграблен российским государством на протяжении последних нескольких лет. Он был одной из первых организаций, которая получила статус иностранного агента. И потом очень много издевались над ним с использованием этого статуса. Бесконечные были придирки, судебные процесса, нескончаемые штрафы, нескончаемое издевательство. Потому что «Мемориал» вынужден был готовить какую-то гигантскую абсолютно бессмысленную отчетность, вынужден был бесконечно доказывать и демонстрировать, и выворачивать наизнанку каждый свой шаг, каждое движение, каждый свой рубль, который поступал «Мемориалу» или был израсходован «Мемориалом». Всё это были способы сжить со свету эту организацию. И кончилось это всё формальным решением о роспуске, запрете «Мемориала» через 4 дня после начала войны. Вот сейчас, в этом году 28 февраля апелляционная коллегия Верховного суда приняла решение о том, что она оставляет в силе предыдущие судебные решения о ликвидации Международного «Мемориала», головной, самой крупной, самой известной организации этого мемориальского комплекса в целом. И это решение вступило в силу. На этом дело и кончилось. И вот ровно сегодня эту новость о присуждении Нобелевской премии сотрудники и руководители «Мемориала» встретили в Тверском суде Москвы, где слушалось дело о лишении Мемориала этого самого его знаменитого дома. Потому что прокуратура заявила о том, что это собственность, это имущество должно быть обращено в доход государства, поскольку видите ли, «Мемориал» мимикрировал в какую-то другую организацию. И мимикрия заключалась в том, что он передал свое помещение одной из многих организаций, которые входили в систему «Мемориала» — Научно-исследовательскому просветительскому центру. Это организация, которая существовала и существует до сих пор с конца 90-х годов. Она появилась не вчера. Она ни в какой степени не мнимая, не притворная, не воображаемая. Это реально существующая организация с людьми, которые в ней работают. Произошла передача имущества из одних рук в другие. Никаким законом не установлено, что если организация ликвидируется по тем мотивам, которые формально были в мотиве о ликвидации «Мемориала» — а там были всякие технические обстоятельства, опять в тысячный раз уже не указали где-то на статус иностранного агента, где-то не написали, где-то не упомянули, в огромном количестве это были, конечно, выдумки. Я очень внимательно следил за этим. Специально люди из прокуратуры занимались тем, что устраивали разного род провокации, всякие комбинации для того, чтобы вынудить и создать ситуацию, в которой кто-то из сотрудников «Мемориала» не успел написать где-то это дисклеймер или произнести его. Это специальная была отдельная работа для этих прокуроров, которые на протяжении многих лет этим занималась. Так вот, несмотря на то, что ликвидация произошла по этим совершенно техническим мотивам, сегодня в суде звучали со стороны прокуратуры — и судья спокойно это выслушивал и принимал это к сведению при принятии решения — слова о том, что «Мемориал» был закрыт за какие-то массовые нарушения Конституции, попрание прав граждан и всё такое прочее. Мы с этим приемом хорошо знакомы, например, на «Эхе Москвы», когда неожиданно оказывается, что те формальные претензии, которые послужили для того, чтобы, например, назвать «Эхо Москвы» или каких-то сотрудников «Эха Москвы» иностранным агентом или ликвидировать само «