мне говорят: зачем ты ходишь на митинги, вот чего тебе не хватает? Не раздета, не голодаешь! А сами донашивают одежду 20-летней давности, питаются просроченными продуктами и не задумываются, что завтра их внуков отправят на какую-нибудь войну и там убьют. Если честно, то обидно, что нет поддержки среди моих сверстников. Одна подруга мне вообще заявила, что я хожу на митинги за деньги. А я ей: какие деньги, я ведь не за “Единую Россию” хожу! Я жизнью не избалована, живу одна в своей однокомнатной квартире, пенсии хватает. Но дело-то ведь тут не в материальном. Ведь давят всякое инакомыслие, власть боится своего народа, прячется за спинами омоновцев. Сейчас вон заказали новые водометные машины для разгона митингов.
А я ведь еще лекции по научному атеизму читала, я сама в бога не верю, вот, смеюсь теперь, он меня и наказал за те лекции – 10 лет назад сорвала связки, не голос теперь, а скрип. Иногда так хочется на митингах покричать! А нечем. Вот лозунги себе сделала, хожу с ними. Один — “Рыба гниет с головы, нами правит тухлая рыба”, это про Путина. Есть еще один, с его портретом и подписью “Дождемся!”. Помните, Путин часто говорил “не дождетесь”? Однажды подругу свою уговорила на митинг пойти, я с плакатом, конечно же, была, кажется, там было “Путин, хватит врать и воровать”, у меня шнурок на ботинке отвязался. Говорю ей – подержи плакат, дай завяжу. А она ни в какую, боится. И ничего ты с этим не поделаешь, народ сейчас одурачен телевидением и не смотрит на происходящее критически, хотя внутренне, конечно, все все понимают
http://www.svoboda.org/a/28463906.html
Андрей Колесников:”Первая версия общественного договора, удерживавшего в равновесном состоянии отношения автократии с большинством, — «невмешательство граждан в политику в обмен на комиссию от нефтяного благополучия» — работала безупречно. Вторая — «невмешательство граждан в политику в обмен на воссоздание чувства великой державы» — питалась соками присоединения Крыма и энтузиазмом всероссийского строительства осажденной крепости с элементами сталинской архитектуры. Но этот контракт исчерпывает себя, потому что одна из его сторон запросила большего — сочетания величия и благополучия. Кроме того, изменились представления о том, какой именно элемент больше весит в понятии «великая держава» — нормальная экономика или пиротехнические эффекты с элементами истерики дипломатов. А часть населения и вовсе готова обсуждать необычные пункты контракта вроде качества государственных сервисов или коррупции.
Граждане придерживаются все более высокого мнения о себе как о стороне социального контракта: согласно последним данным «Левада-Центра» (апрель 2017 года), респонденты считают, что выполняют свои обязательства перед государством (платят налоги, соблюдают законы), — 53% в 2017-м против 39% в 2001-м. Государство, впрочем, тоже выполняет обязательства — и такие представления укрепились после Крыма, став отражением «патриотической» эйфории. А значит, речь идет скорее о символической — имперской, военной — роли государства, которое предоставляет не сервисы в обмен на налоги и законопослушное поведение, а пушки и чувство единства.
Еще один опрос «Левада-Центра» (март 2017 года) показывает: концепция социального контракта меняется, если уже не поменялась: 31% считает, что государство дает так мало, что граждане ему ничего не должны: лояльность господствующему пропагандистскому дискурсу продаваться теперь будет дороже. По мнению респондентов, граждане могут требовать от государства больше — и динамика здесь слишком заметна: с 25% в марте 2016-го до 32% в марте 2017-го.
В сомнениях по поводу адекватности социального контракта зашито недовольство коррупцией. И это при том, что на бытовом уровне ее стало явно меньше, причем — благодаря готовности граждан отказаться от коррупционных практик и вести себя в соответствии с канонами нормального налогоплательщика. А вот что касается высших эшелонов государственной иерархии, то отношение к ним по модели «наверху-они-все-воруют», а значит, ничего сделать нельзя, ну да и бог с ними, переживает стремительную эрозию: 65% считают, что уровень коррупции стал абсолютно нетерпимым. Следовательно, респонденты имели в виду буквально следующее: «Спасибо, конечно, руководству за Крым и за то, что от нас теперь в ужасе шарахается весь мир, но хотелось бы чего-то еще, причем не только грубо материального, но и этического — то есть пусть хотя бы меньше воруют».
Существенный вклад в эрозию контракта, надо признать, внес фильм Алексея Навального о Дмитрии Медведеве. Вовсе не потому, что премьер самый грешный персонаж в элите, просто он оказался самым слабым и уязвимым звеном в политическом классе, и на его примере было легко пояснить, как именно работает уния государства и капитала. И механика этого обмена государственного покровительства на измеряемые материально небольшие «дружеские» услуги многим показалась слишком обременительной частью контракта с таким государством. На это граждане не подписывались — благосостояние «верхних» людей своими налогами и неналоговыми платежами они оплачивать отказываются. Та же логика в истории с системой «Платон», внедрение которой вызвало протесты дальнобойщиков.