Дебет- кредит был бы еще более унылым, но Николай Иванович принципиально не заносит в тетрадь траты своих детей на автомобильный проезд. Кроме того, молодое поколение постепенно отвоевывает землю под цветник (вот и еще одна причина сокращения показателей сбора плодов).
Тем дачникам, у которых детей с машинами нет, еще хуже. Пожилые и малообеспеченные люди в последние год-два, например, сбиваются в стайки по 3-4 человека и ловят шофера на легковушке, опять же из местных, дачных. Сбрасываются по 50 рублей: и им экономия, и водителю поездка обходится бесплатно.
Вообще, кооперация дачников как ответ на ужесточение экономической ситуации в последнее время обретает все больший размах. В том же садовом товариществе «Маяк» несколько пенсионеров организовали что-то вроде артели: собирают сосновую кору, полусопревшую хвою и сфагнум, рассыпают по пакетам и сдают в цветочные магазины. Говорят, товар пользуется спросом у комнатных цветоводов.
Завели в товариществе и постоянную строительную бригаду из узбеков во главе с муллой Алимджаном. Узбеки пару лет назад бежали из Ферганской долины, где власти обвинили их в исламизме. Обратной дороги домой им нет, а в «Маяке» беженцам выделили общественную избушку, куда ранее предполагалось заселить сторожа. Почистить колодец за 100 рублей, подправить забор за 200, - еще год назад местные умельцы или украинцы просили за эту работу в 3-4 раза больше. Да и сторожу теперь платить не надо: узбеки следят за всем «за проживание».
Отцы и дети
Но это все же тактика, а не стратегия. Главная беда дачной экономики заключается в том, что дело отцов и дедов их дети и внуки продолжать не хотят. Например, Серафима Васильевна, завсегдатай тротуара возле метро «Третьяковская», где она продает выращенные на участке цветы, говорит, что в их садовом товариществе «Пески» (Воскресенский район) каждый год забрасывается по три-четыре участка. «Забрасывается» в ее понимании - это когда молодежь на месте грядок разбивает газон. Да и молодежь у нее условная - люди от 35 лет. Те, кто еще моложе, на дачах появляются изредка, да и то только на шашлыки или если влюбленным негде на ночь уединиться.
Дума о потере преемственности поколений занимает сегодня почти каждого пожилого садовода. Своенравная подмосковная почва, если не прикладывать регулярных усилий по ее обработке, за 2-3 года зарастает злостными сорняками, среди которых самые трудновыводимые - сныть и пырей, а за 5-7 лет кустарником и мелколесьем.
На фоне возникновения нового дачного уклада - участок для отдыха, а не для работы - у пожилых садоводов формируется своеобразная эсхатология. «Помню, перед войной тоже все стали отдыхать на дачах, - вспоминает 79-летняя Серафима Васильевна, - и в газетах писали, что нечего культивировать на них мелкобуржуазный дух: колхозы всех прокормят. Зато потом все как миленькие за картошку да капусту взялись».
Мысль о сохранении почвенного плодородия для потомков преследует и Николая Ивановича. Но он и тут подходит к делу со свойственных ему крестьянских позиций: «Пусть земля отдыхает под паром. Дети лет через десять-пятнадцать за ум возьмутся - никуда не денутся с земли, ведь на пенсию не проживешь».
Но не все так плохо для стариков: есть среди «молодежи» (35 и старше) и такие, кто уже сейчас взялся за осуществление части их дачных пророчеств. Правда, в основном среди тех, кто живет с земли, встречаются молодые люди примерно того же, «пожилого» мировоззрения. Только не «поздне-», как у отцов, а «раннесоветского», в духе Андрея Платонова.
Их на дачные участки приводит эскапизм. Как, например, моего приятеля Алексея, в недалеком прошлом главного редактора молодежного глянцевого журнала. Десять лет назад он ударился в индуизм, спустя три года в зороастризм, два года назад остановился на «космическом христианстве» - смеси учений Рериха, первых христиан и космогонии писателя Юрия Петухова. Через год космохристианских опытов Алексею пришлось оставить журнал (не позволял сосредоточиваться на духовных практиках), найти работу редактора-фрилансера в книжном издательстве, все книги которого описывают поиски града Китежа, и в конце концов осесть на дачном участке. Ему повезло - в семье кроме него была жена и двое подросших детей, способных справиться с лопатой. Дачная экономика пошла в рост.
Как человек с высшим образованием и опытом городского потребителя, Алексей живо смекнул, что браться надо за огородные культуры, за которые люди готовы платить хорошие деньги. А потому на восьми сотках развернулся прозападный огород: с физалисом, садовой голубикой, шпинатом и фенхелем. Вслед за фенхелем появились перепелки - вот тебе и несколько сотен диетических яиц в год. В деятельности космохристианина присутствовала и нотка протеста: Алексей посредством этого набора овощей и трав доказывал окружающим, что можно жить, не цепляясь за старое. Но соседи редко наблюдали за его опытами, пугаясь вида Алексея и его духовных практик, нередко отправляемых прямо посреди огорода.
У Алексея тоже имеется гроссбух, где он наряду с городскими заработками и детскими пособиями фиксирует и другую часть валового внутреннего продукта - в основном, с огорода. Наезжая в Москву, он сдает огородные экзоты нескольким приятелям, работающим в ресторанах. Что-то реализует продвинутым дачникам. Доход за год невысок: 700-800 долларов. Но у Алексея в запасе и дополнительные подсчеты: «Это не ради денег, пусть дети с малых лет знают, как функционирует экономика, как ценится труд! Пригодится!»
Как и у пенсионеров, у него есть своя дачная эсхатология, но более глубокая. Он верит, что крупным городам осталось жить лет 15-20. Их поразит то ли какой-то космический вирус, то ли отравленная «злыми людьми» вода. А потому «Исход» было бы правильно организовывать сегодня. «Будет время на адаптацию. Колодец надо вырыть, погреб-ледник, сад чтобы разросся, механизмы какие-то завести, - рассуждает Алексей. - «Но на шести-десяти сотках все равно не выживешь.
В деревню надо, на гектары».
Огород наоборот
Есть еще один класс дачников. Они пытаются превратить свой участок в эдемский сад. Краснолистные японские клены, казацкие можжевельники, ирисы и рододендроны - как ни странно, на малоплодородных подмосковных землях все они неплохо приживаются. Но дается это огромной ценой - в прямом смысле слова. Штамбовые розы в прошлом году стоили 1500 рублей за штуку, десятилетние золотистые туи - 2000, плакучие ивы - 3500. Нынешней весной цены выросли как минимум в полтора раза. «Бешеный спрос, - оправдывается Ирина, продавец в питомнике на рынке «Садовод». - Люди подгоняют грузовики и набивают в них по 15-20 саженцев, на 1500-2000 долларов сразу». При этом декоративный сад тянет за собой и другие затраты. Газонокосилки, мульча из древесной коры, декоративные валуны по 600 долларов за камень вдвое меньший, чем тот, что стоит на Лубянке. И, что самое удивительное, поддержание декоративного сада в порядке требует не меньших трудозатрат, чем огород. Садовод в итоге остается таким же рабом земли, как его отец или дед, и при этом принужден бесконечно вкладывать деньги в свою делянку.
Однако новый сегмент дачной экономики обнадеживает и стариков огородников. «Этой весной засеял целую грядку семенами туи, на ВДНХ насобирал. Хочу посмотреть, что получится: если саженцев 30-40 по 300 рублей года через три продам - вот тебе почти тонна картошки», - мечтает Николай Иванович. А не продаст - его дети разобьют рощу из туй на двенадцати сотках.
Лев Пирогов
Пароль: "послезавтра"
Как жить, когда все умрут
Есть такой простой практикум. Общаясь с человеком, представьте, что он неизлечимо болен, скоро умрет, и ведите себя с ним соответственно. Решая какую-нибудь «значимую проблему» или всласть ругаясь с идеологическими противниками, представьте, что через четыре года взорвется Солнце, и ничего этого - никогда - больше не будет. И воспринимайте мир соответственно.