Государство корпорации строго разделено по платоновским стратам. Властвуют старейшины (авторитеты, паханы, генералы, директора - в каждой корпорации глава называется по-своему), их решения охраняют стражи (полиция, служба безопасности, фискальные органы), их эстетические вкусы обслуживает страта ангажированных культурных деятелей (по Платону - поэты), а производство осуществляется вынесенным на периферию общества простым населением. Нет нужды говорить, что доказавшая свою эффективность модель корпорации постепенно усваивается всем народом - на разных уровнях восприятия. Иными словами, мораль закрытого общества постепенно сделалась общеупотребимой - и слилась с моралью демократии, подменила ее.
Разумеется, оболванивание граждан в интересах наживы не имеет ничего общего с утопией Платона. Парламент, советы, министерства сделались придатками корпораций, общественное благо и справедливость (являвшиеся целью Платона) списали в акции государства и обесценили, корпоративное государство Муссолини постепенно подменило платоновскую республику - так же неумолимо, как некогда сталинский Гулаг вытеснил из истории утопию Маркса. Сегодня можно констатировать, что утопию Маркса использовали при строительстве восточного казарменного социализма, а утопия Платона эксплуатировалась западными демократиями и была доведена до вульгарного практического воплощения. Осознать, что фундаментом демократического общества является тоталитарная платоновская республика - неприятно, но согласились же мы с тем, что Колыма и Магадан построены по чертежам Маркса? Отчего бы светлое здание демократии не построить по чертежам Платона? И как, собственно говоря, могло быть иначе? Разве Гегель, Ницше и Хайдеггер не составили подробный сценарий такого строительства?
Исторический процесс представал в нашем воображении как противостояние демократии и тоталитаризма, как оппозиция варварства и цивилизации, как соревнование открытых и закрытых моделей поведения. Досадно, что эти театральные борения отменили. Билеты на представление обесценились, как акции банков. Почти достроенная Вавилонская башня рассыпалась в очередной раз.
Мораль корпораций
На заре перестройки мы имели возможность наблюдать, как корпоративная мораль подменяла собой общественную. Именно корпоративную мораль воплощает бандитский жаргон, подменивший «закон» - «понятием». Именно так, то есть «по понятиям», существует корпорация, стоящая выше морали общества, - так живет, например, корпорация современного искусства. Не объяснишь же всякому зрителю, почему полоски и бантики лучше, чем портреты, - внутри корпорации приняты данные понятия, к нуждам реального общества это не относится никак. Мы давно интересуемся не тем, что художник сказал миру (много ли сообщили миру Херст, Кабаков, Уорхол?), но тем, насколько данный менеджер корпорации успешен в коммерческом отношении. Искусство в наше время пошлое и пустое - но это лишь с точки зрения обывателей, которые ждут от искусства свершений. А с точки зрения корпоративной - у нас актуальное, мейнстримное, прогрессивное искусство. Так же, по внутренним понятиям, живет корпорация политиков - не станешь же прислушиваться к мнению избирателей, если надо бомбить. Существуют иные, не внятные толпе, соображения. Корпоративные. Именно так, по собственным понятиям, функционирует корпорация банкиров - пойдите, пересчитайте виртуальные деньги: сказано дурням, что деньги в принципе есть, и плебеям надо это понимать.
Не важно, что художник хочет сказать обществу; не важно, кто из политиков мерзавец; не важно, что банки врут, - важно соблюсти внутренние правила корпорации. Существует корпоративная этика - она не имеет отношения к этике общественной. Формально институт корпорации отсылает нас к средневековым гильдиям, однако гильдии представляли средневековое общество, а корпорации не надо никого представлять, кроме самой себя. Она сама - общество, идеальная модель мира.
Армия, наука, искусство оправдывают свое существование не служением обществу, но тем, насколько данная корпорация успешна. Очевидно, что война России с Грузией не принесла (и не собиралась) никакого общественного блага, мы оцениваем ее результаты с точки зрения менеджмента: удалось ли удержать сползавшие цены на нефть. Институт Госбезопасности оправдывает свое прозвище «контора» тем, что из инструмента государственной власти превратился в самостоятельную коммерческую единицу, успешную корпорацию. Не только профессия, но и социальный статус сделались условием создания замкнутой социальной страты. Российская интеллигенция стала не совестью нации (как в девятнадцатом веке), не прослойкой (по определению советской идеологии), но корпорацией. У интеллигенции возникли свои корпоративные интересы, корпоративные обязательства, корпоративная честь. Оперируя по привычке общечеловеческой моралью, интеллигенция оценивает свои выгоды и приобретения с точки зрения морали корпоративной. Одно это ставит под вопрос возможность анализа нашего времени - критерии утрачены.
Хорьки под ковром
В великой войне западных демократий (1914-1945) победили не сами общества, но их ядра, встроенные внутрь демократических государств тоталитарные образования - корпорации. Программа корпоративного развития мира, одобренная некогда Пием XI как противодействие социалистической программе, оправдала себя вполне. Победили не коммунисты и не фашисты, но те, кто удачно вкладывал средства в их борьбу. Еще не пал Мадрид, еще летчики легиона «Кондор» не разбомбили Гернику, еще троцкистов, сражавшихся в интербригадах, не законопатили в Магадан - а совместный испано-германо-американский концерн по разработке недр уже существовал, и продолжал успешно существовать в течение всей мировой войны. При чем тут политические взгляды - эти глупые акции уже никто не берет! Ни Сименсы, ни Круппы, ни Филиппсы не остались в проигрыше, в проигрыше остались граждане, владевшие акциями национальной независимости. Ни могущественный концерн ИТТ, подмявший латиноамериканский континент, ни нефтяные концерны, основанные Англией и Америкой на территории Палестины, никак не страдали от баталий и политических противоречий своих вкладчиков. Бойкая торговля англосаксонских демократий с Франко никак не мешала демократической риторике, а по поводу торговых операций в Чечне и в Ираке написано предостаточно.
Сказанное выше не имеет никакого отношения к конспирологии и теории заговоров. Да, власть сегодня сделалась анонимной, и сызнова напоминает борьбу под ковром - просто грызутся сегодня особи меньшего размера, не бульдоги, а хорьки. Однако заговора не существует - его и не может существовать, поскольку нет ничего, что можно было бы свергнуть. Хорьки сами не знают, что сделают в следующий момент: укусят соседа, полижут ему лапу или украдут корм.
Демократия обанкротилась, но виноватых нет.