Из уст в уста передаются истории о том, как сотрудники государственных СМИ и другие официальные лица, которым как будто кто-то запретил произносить словосочетание «экономический кризис» без пояснения «мировой», придумывают все новые политкорректные синонимы словам «обвал», «падение», «девальвация» и т. п. Но даже и по меркам этого «прикладного языкознания» слова адвоката Астахова выглядят форменным цинизмом, потому что уволенный - это именно уволенный, а никакой не «кадровый потенциал». И, в общем, несложно представить реакцию среднестатистической жертвы кризиса, которая вместе с приказом об увольнении получает заверение в том, что перед нею открываются невероятные перспективы в рамках «стратегии-2020».
Впрочем, это история не о кризисе, а о том, что сегодня в России слишком много услужливых граждан, которые опаснее врага. Интересно, почему?
Гонтмахер
Россвязьохранкультура вынесла газете «Ведомости» предупреждение в связи с публикацией статьи экономиста Евгения Гонтмахера «Новочеркасск-2009». По мнению чиновников, «данная информация может быть расценена как подстрекающая к экстремистским действиям». Речь идет о прогнозе, данном Гонтмахером в связи с экономическим кризисом, - в статье описывается гипотетическая ситуация бунта рабочих, уволенных с градообразующего предприятия в маленьком городе. Гонтмахер предполагает, что в случае такого бунта ни местные, ни федеральные власти не смогут ничего противопоставить революционной энергии масс, и за дальнейшее развитие событий никто не сможет ручаться.
Статья Гонтмахера, если честно, и сама по себе выглядела весьма спорной. Новочеркасское восстание 1962 года все-таки случилось совсем не в той стране, в которой мы живем сейчас. Среди причин того восстания - не только подорожание мяса и молока, совпавшее со снижением зарплат на электровозостроительном заводе, но и несоответствие трибунной риторики тогдашних государственных деятелей реальной политике, проводимой властями. Да и особый, сильно отличающийся от среднестатистического по стране, темперамент детей и внуков расказаченных (а Новочеркасск и до сих пор - столица донского казачества, очень необычный, почти аномальный город) тоже повлиял на то, как там все в 1962 году происходило.
Нынешний кризис гораздо более корректно было бы сравнивать с девяностыми годами, когда заводы вставали, зарплаты не выплачивались или выплачивались не деньгами, а тапочками и полотенцами. Народ при этом не захватывал городские администрации, а тихо стонал, переходя с «Доширака» на «Роллтон». Плюс рост преступности, плюс расцвет челночного бизнеса и так далее. В общем, уж на что я не экономист, но и мне с Гонтмахером тоже хотелось бы поспорить.
Но спора, судя по всему, не будет. Государство устами Россвязьохранкультуры объявило, что ни в каких дискуссиях по поводу кризиса не заинтересовано вообще. «Существует два мнения - мое и неправильное», - как бы говорит нам государство каждый день в девять вечера на Первом канале. Шаг влево, шаг вправо - двести восемьдесят вторая («экстремистская») статья уголовного кодекса.
Доиграются, ох доиграются.
Бекетов
Главный редактор газеты «Химкинская правда» Михаил Бекетов остается в больнице в крайне тяжелом состоянии. 13 ноября журналиста Бекетова избили неизвестные, потом врачи были вынуждены ампутировать ему ногу, а на протяжении всего последнего года Бекетову постоянно угрожали, кроме того, кто-то сжег его машину и убил собаку.
По итогам обсуждения ситуации вокруг Михаила Бекетова Общественная палата выступила с инициативой ужесточить наказание за покушения на журналистов, приравняв последних к общественным деятелям, что позволит сажать тех, кто убивает или избивает журналистов в тюрьму на срок до 20 лет.
Как журналист, которого несколько раз били, могу сказать, что мне, конечно, было бы приятно, если бы мои обидчики садились в тюрьму на двадцать лет, но все же гораздо приятнее было бы, если бы журналистов вообще никто не бил и тем более не убивал. Но, к сожалению, даже если в Уголовный кодекс запишут пожизненное заключение для тех, кто убивает журналистов, инциденты такого рода вряд ли прекратятся.
Современное устройство отношений между прессой и властью (а «Химкинская правда» - оппозиционная газета, и друзья журналиста Бекетова не сомневаются, что за нападением на него стоят районные или областные власти) таково, что прессе позволено в лучшем случае игнорировать политические проблемы, ограничиваясь сугубо «желтой» тематикой, а чаще всего - выступать в роли придворных глашатаев. Поправками в Уголовный кодекс эту ситуацию, конечно, не исправить. Требуется полная перестройка отношений между властью и прессой - но вряд ли власть и пресса к этому готовы.
Лужков
Еще одна - уже более трогательная история про отношения журналистов и власти. На Первом канале появилась новая еженедельная передача Владимира Познера, она так и называется - «Познер». Героем первого ее выпуска стал мэр Москвы Юрий Лужков. Познер брал у Лужкова интервью.
Помимо прочего, в этой передаче Лужков сказал, что не видит ничего плохого в том, чтобы вернуться к выборам глав регионов. Ну, сказал и сказал - мнение у человека такое. А с тем, что старейший и авторитетнейший из региональных руководителей имеет право на собственное мнение по вопросу, прямо его касающемуся, даже спорить глупо. Имеет, конечно.
Но что тут началось! Аналитики спорят, не свидетельствует ли заявление Лужкова об охлаждении отношений между ним и Кремлем, а если свидетельствует, то что это значит - то, что Лужкову теперь точно не миновать отставки, или же то, что Кремль в условиях падающей экономики уже не контролирует московского мэра. А может быть, как раз через Лужкова Кремль вбрасывает в публичное пространство возможность возвращения выборов губернаторов? В общем, множество версий, подарок конспирологу.
По- моему, все гораздо проще. Познер спросил, Лужков ответил. Это, собственно, и называется -интервью. И если мы отвыкли от того, что глава крупнейшего и важнейшего субъекта федерации может просто дать интервью и просто высказать в нем свое мнение, - то что же с нами со всеми за эти годы произошло?
Олег Кашин
Лирика
***
Девочка скромного вида садится в электричку на станции «Тарусская», открывает ноутбук, вставляет диск - «Крепкий орешек» с Брюсом Уиллисом.
Оглядывается специфическим поисковым взглядом. Вагонный контингент невзрачен: старики и старухи, женщины с детьми, сонный священник - ни одной заслуживающей внимания мужской особи.
Выждав пару станций, девочка разочарованно выключает Брюса и ставит «Ширли-Мырли». Это уже высокое, для души. Мы вместе выходим в Царицыно, - и она переходит на другую платформу. Ждет обратного поезда.
***
Саяно- Шушенский заповедник объявил конкурс для методистов экологического образования. Называется -«Зеленый учитель - 2009». Интересно, как дети воспримут носителей почетного звания. Пока же более привычен «синий учитель», «синяк». Любопытно, чем завершится уголовное дело, возбужденное против директора Краснянской средней школы Волгоградской области, наладившего производство и сбыт самогона? Сахар для перегонки возили из райцентра на нацпроектовском школьном автобусе; директор, чуждый бутлегерских кодексов, сам употреблял родную продукцию, однажды заснул в сортире, школьники написали на двери «Кабинет директора» - очухавшись, он приказал закрасить надпись… Скорее всего, ничем особенно страшным - условным сроком, временной дисквалификацией… Другого-то учителя все равно не найдут - тот скромный калач, которым заманивали в деревню городских просветителей, давно уж засох и рассыпался.