Дело идет! Тут приходят еще посетители, и еще, и еще, одни уходят, другие приходят; и так часов до четырех, до пяти утра: музыка, пенье, пляски, выпивка, скрип кроватей… Наконец, мало-помалу шум и веселье начинают стихать, некоторые гости разъехались по домам, некоторые в объятьях блудницы засыпают беспробудным сном, двери дома терпимости закрываются, гасятся огни и все окончательно стихает. Вдруг, не проходит и получаса, слышен стук в двери. Усталый слуга неохотно встает, впускает поздних гостей и несмотря на то, что женщины-проститутки полупьяные и только что успевшие заснуть, снова будятся слугой, который ходит по комнате и будит, так сказать, «свободных женщин», так как не все же бывают заняты гостями «на ночь», некоторые имели «на время» гостя. Вот их-то слуга и поднимает: обрюзглые, полупьяные, растрепанные, протирают глаза, глядящие бессмысленно и, кой-как уже, не с такой тщательностью, как с начала вечера, приводят свой туалет в порядок и идут к гостям, поместившимся уже не в «зало», а в одной какой-либо комнате.
Женщина- проститутка считает за великое счастье, если ее гость занял ее «на ночь», она тогда спокойно будет спать, зная, что с приходом поздних гостей прислуга ее не потревожит, а вот те несчастные, которые имели только на время гостя, уже усталые, должны беспрекословно вставать и «завлекать» пришедших гостей, что они и делают, стараясь по возможности быть любезными и каждое слово говорить с улыбочкой на лице, которое скорее же склонно плакать, чем улыбаться; в словах слышится ласка, а в душе одно проклятие пришедшим так не вовремя гостям, потревожившим сон, в котором так нуждалась проститутка.
Пришедшие требуют спиртных напитков, и начинается опять попойка, посылают за музыкантом и снова пляски и песни, иногда часов до 12 дня. Немудрено, что женщины-проститутки преждевременно уходят в могилу: какой организм не подорвется от таких ненормальностей?
Иногда в дом терпимости приезжает подрядчик, заводчик или купец, известный под названием «хорошего гостя» (хорошим гостем у проституток и предпринимателей зовется тот, кто беспощадно тратит деньги в большом количестве), и вот уже начинается основательная гулянка: недостаточно того, что эти богатенькие людишки отравляют женщин-проституток, заставляя иногда женщину выпить бутылку коньяку чайными стаканами, так они стараются еще и надругаться, насмеяться над ними, платя по 50 и 100 рублей хозяйке и требуя, чтобы женщины разделись донага, что, конечно, и исполняется; нагих женщин заставляют танцевать всевозможные танцы, в том числе и канкан… вот до чего иногда доходит человечество! Или еще хуже, заставляют пьяную проститутку с кем-либо из прислуги на глазах, в том кабинете, где пьянствуют гуляки, производить совокупление.
Как некоторые мужчины, так и женщины-проститутки бывают страшно развращены, их развратная болезнь не знает пределов: женщина имеет совокупление в разных позициях, не пренебрегая ничем, даже «задним проходом», устраивают так называемый «миньет»… Мужчины же есть хлыстуны и лизуны. Хлыстуны это те, которые не могут иметь совокупление с женщиной, они раздеваются донага, ложатся на кровать вниз лицом и заставляют женщину-проститутку за известное вознаграждение хлестать их по обнаженной спине ремнем или прутом, находя в этом бичевании половое удовольствие… Лизуны же уподобляются собаке… даже делают во время месячных очищений (regul), бывающих у женщин! И невероятно, а все же голый правдивый факт!
Бывает даже так: устраивают «миньет», плоть мужчины сходит в рот проститутки, откуда ее перемещают в стакан, наполняют последний шампанским и заставляют женщину пить, за известное вознаграждение, что пьяная и бессознательная женщина и делает; или просто после того, как плоть мужчины сойдет в рот проститутки, то ей сейчас же, не давая сплюнуть, дают шампанского, с которым плоть и проглатывается! Вот какое варварское надругание бывает над женщиной-проституткой! Конечно, над бессознательно пьяной все можно сделать, но хорошо ли это?
Дома терпимости наполняют женщины-проститутки разных возрастов и национальностей, а именно: русские, которых наибольший процент, татарки, немки, француженки, чувашки, якутки, вотячки, бурятки и пр. Я знаю одного содержателя (хотя права для содержания домов терпимости выдаются только на имя женщин, но хозяйничают-то всегда их мужья или сожители) в городе Уфе, у которого число проституток доходит иногда до ста! И при том всевозможных вероисповеданий; интересно взглянуть на этот «зверинец», и больно, и смешно! Кормят их чуть ли не отбросами: картошкой, сваренной в мундирах, да холодным мясом, да и то не в достаточном количестве; ходят они полураздетые, некоторые босые, в ситцевых платьишках, не имея положительно ничего, бьют их хуже скотины, и они вполне заслуживают названия «жертв терпения». Терпят и живут, потому что деваться некуда, хоть холодно и голодно, да все же под крышей!
Как проститутки, так и весь персонал дома терпимости попадает в него по разным причинам: кто с пьянства, кто по нужде, кто по охоте, но замечательно то, что ни один член этой развращенной семьи не бывает доволен своим положением, начиная с проститутки и кончая дворником, все жаждут для себя лучшего, т. е. более правильной, разумной жизни, но оказывается дорога в дом терпимости широка, оттуда очень узка! Широкий путь ведет к погибели!
Трудно выбраться из дома терпимости не только проститутке, но и мужскому персоналу; еще порядочный музыкант, если он одинокий, может уехать в другой город, где его не знают, и может поступить в оркестр, а для остальных-то не так легко это сделать, потому что редкий, очень редкий из них знает какое-либо ремесло, большею частью эти люди неспособны ни на что; тяжелый труд им не по рукам, большая часть из них неграмотные, ну как они могут выйти из дома терпимости, да притом же все они пристрастились к спиртным напиткам, бросив которые, им будет уже не по себе; некоторые из них скапливали деньги, и довольно порядочные, рублей 500, оставляли дома терпимости, уезжали в другой город и там занимались торговлей, но не пройдет и двух месяцев, как они снова возвращались в покинутые ими дома терпимости оборванными, без копейки денег. Жизнь слуги, так же, как и жизнь проститутки, течет ненормально: где недоспит, где недоест! Хотя труд слуги оплачивается хорошо (конечно, не предпринимателями, у которых они служат бесплатно, только пользуясь столом и помещением для сна, но посетителями, которые дарят им «на чай», а у некоторых и сами умеют взять), но все же они бывают недовольны своей жизнью.
Музыканты, точно так же, как проститутки и служащие, поставлены в такие же рамки, но немного лучше: музыкант живет, если холостой, на хлебах, а женатый снимает комнатку; является в дом терпимости вечером, как начинаются сумерки, и проводит там ночь до 4 или 5 часов утра. Жалования он от хозяев не получает никакого (впрочем, есть исключение: в Самаре музыканты получают небольшое жалование и пользуются столом), а только пользуются доходами.
Обыкновенно в домах терпимости играют по двое, т. е. скрипач и тапер, а в некоторых домах по три и четыре человека, а в татарских домах терпимости бывает по 12 и 15 музыкантов, но только не оркестр в таком составе; они играют на скрипках и гармониях, преимущественно татары, а потому и играют свои национальные своеобразные песни.
Музыканты играют по просьбе гостей танцы, песни и слуховые вещи; за каждую пьесу получают по 50 коп., а некоторым гостям делается скидка, если они много заказывают играть. Танцуют и поют, конечно, проститутки, а иногда и гости танцуют совместно с женщинами. Заработок музыкантов бывает неопределенный: один день больше, другой меньше, а иногда и вовсе ничего, но живут и кормятся!
Хотя я и сам музыкант, и половину своей жизни провел в домах терпимости и существую с своей семьей только почти благодаря музыке, но должен сознаться, положа руку на сердце, что труд этот не честный: уж не будем говорить о том, что труд этот применяется в таком грязном месте, а не честный он потому, что вознаграждение за этот труд получается благодаря женщине-проститутке, которая иногда обессиливает от танцев и теряет голос до хрипоты, надсаждая свое горло песнями, не получая за это ничего.