Это дело длилось почти пять с половиной лет и в общих чертах хорошо известно: 2002 год, операция по поимке Хаттаба, спецназ ГРУ проверяет машины, не остановившийся УАЗик, стрельба по колесам, в машине шестеро, оружия нет, один убит, двое ранены. Раненым оказана помощь, командир группы Ульман по рации передает в штаб данные задержанных и через несколько часов получает распоряжение: «У тебя шесть двухсотых». Он переспрашивал трижды, ему недвусмысленно отвечали: «Именно шесть двухсотых». Задержанные (среди них одна женщина) расстреляны, а Ульман и часть группы и оперативный офицер Перелевский идут под суд. Ульман два года проводит в заключении. Обвинение утверждает, что внесудебная казнь инициирована исключительно преступными намерениями Ульмана, Перелевского и исполнителей; обвиняемые и защита называют имя отдавшего приказ - командира операции полковника Плотникова, но против Плотникова даже не заводят дело, он проходит свидетелем. Суд присяжных оправдывает действия военных. Чечня клокочет. Второй суд присяжных в мае прошлого года тоже выносит вердикт: невиновны. Чечня клокочет, Рамзан Кадыров официально заявляет, что присяжные «не поняли воли моего народа». Военная коллегия Верховного суда снова отменяет оправдательный приговор и передает дело в Северо-Кавказский окружной военный суд - и никаких больше присяжных. В мае этого года, в разгар процесса, Ульман и еще двое подсудимых исчезают, в зале суда - только майор Перелевский. 14 июня звучит ожидаемый приговор: виновны. Недаром Верховный суд дважды отфутболивал присяжных. Ульману - 14 лет, остальным - от 9 до 12. Чечня ликует. Армия утирается. О реакции и самочувствии полковника Плотникова пока ничего не известно.
СМИ, ток-шоу, бесчисленные сетевые гайд-парки - форумы и блоги - несколько лет с каким-то мучительным упоением перетирали дело Ульмана. Гуманитарный дискурс перебивался юридическим, мемуарным, криминологическим и этнологическим, общечеловеческое - прагматическим, проклятия - благословениями. Диапазон мнений - от «распять кровавого мясника» до «Ульмана в президенты». Договориться было невозможно в принципе, здесь куда ни кинь - всюду оксюморон: роковой конфликт де-юре и де-факто, статусное против очевидного. Контртеррористическая операция или война? Мирная территория или зона военных действий? Исполнение заведомо преступного распоряжения или беспрекословное выполнение приказа? Военный устав или секретные (заслушивались при закрытых дверях) инструкции спецназа? Стрелочники или инициаторы? По стране прошла «волна Ульмана», собравшая сотни тысяч подписей в его защиту. А перемена контекста - стремительная и пышная кадыровизация Чечни, массовая амнистия боевиков - придала делу болезненно-острый политический смысл, почти окончательно вытеснивший исходный смысл процесса.
Оправдать сейчас Ульмана значило бы опрокинуться в 1994 год, в мятежный чеченский анклав, с таким трудом усмиренный. Зыбкость этого мира при мафиозном кадыровском правлении очевидна, но даже самый худой мир лучше взрывов спящих домов. Посадить Ульмана значило плюнуть в армию, превратив ответственных офицеров в квачковых, - о какой ответственности может идти речь, если исполнение приказа делается уголовно наказуемым? Налево пойдешь - коня потеряешь, направо - голову. Власть застыла на месте, не двигаясь: Ульмана осудили, но не посадили, чтоб и овцы были целы, и волки сыты. В его таинственном исчезновении вряд ли стоит искать таинственность: захотели бы - нашли. Все это, безусловно, трусость власти и, безусловно, большая беда. Но много бед есть пострашнее.
Ю. Л.
Тяготы
Без крыши
Молодая омская учительница подала в суд на администрацию города: несмотря на статус сироты, она десять лет не может добиться положенной ей по закону квартиры. Она не имеет совсем никакого жилья.
90 из 198 молодых специалистов, пришедших на работу в систему образования Омска, нуждаются в получении жилья: уроженцы районов области, выпускники иногородних вузов, молодые семьи. Но управление соцподдержки не признает молодых педагогов малоимущими, и в очередь на социальное жилье их просто не ставят.
«Малооплачиваемость» - родовой признак бюджетника. Бюджетная сфера во все времена держалась на «соцпакете»: ничтожность доходов восполнялась пусть небольшими, но очевидными благами - или хотя бы обещаниями оных. Позиция омской соцподдержки не просто немилосердна, она еще и нерациональна: пять лет готовить кадры в педагогическом университете и сделать все для того, чтобы они пополнили ряды рыночных торговцев? Поразительное расточительство.
Средняя зарплата учителя в Омске - 6200 рублей. По городской целевой программе для 36 работников системы образования построили индивидуальные дома в поселке Первокирпичном. Учителя оплатили лишь 30% стоимости жилья, остальную часть взял на себя городской бюджет. Это все конечно хорошо.Странно только,что в бюджете не нашлось средств на какое-либо жилье для учительницы.
Нацпроект и большая нужда
В 2007 году в адресной инвестиционной программе Карелии не заложено ни копейки на расселение аварийного жилфонда. Об этом заявили участники заседания бюджетного комитета законодательного собрания республики, на котором обсуждались результаты проверки расходования средств карельской казны, выделенных на реализацию нацпроекта «Доступное жилье». В правительстве Карелии планировали получить из Москвы около 1 млрд рублей, но деньги были распределены на другие нужды. Кроме того, карельский Минстрой не смог оформить необходимую финансовую заявку из-за того, что на федеральном уровне не было разработано соответствующее положение.
Что же приоритетно для карельских властей - спасение человеческих жизней или «повышение комфортабельности жилья»? Загадочные «другие нужды» (как будто в жилищной политике может быть что-то актуальнее, чем расселение аварийных домов), непостижимые бюрократические препятствия, таинственные «соответствующие положения». Какие нужны «положения федерального уровня» для того, чтобы переселить людей из домов, готовых обрушиться в любой момент?
В 2006 году на реализацию приоритетного национального проекта «Доступное жилье» в Республике Карелия из федерального бюджета было выделено свыше 179 млн руб., из республиканского бюджета - более 270 млн руб., из бюджетов муниципальных образований - почти 78 млн руб., из внебюджетных источников - 268 млн руб.
Старикам везде у нас почет
В Екатеринбурге 70-летняя женщина, инвалид второй группы, начала бессрочную голодовку. Она требует выдать жильцам общежития гостиничного типа УГТУ-УПИ, в том числе ветеранам, пенсионерам, переселенцам из ветхого жилья, инвалидам, договоры социального найма.
Похоже, все идет к тому, что «жители общаг» в общественном сознании займут такое же место, как «дети» и «инвалиды», то есть станут одной из самых уязвимых социальных групп. Обглоданные стены оказались драгоценной недвижимостью, их жители - досадным шлаком, простые договоры с новыми собственниками - несбыточной роскошью. Доступное жилье становится все доступнее, а, Дмитрий Анатольевич?
В мае в Екатеринбурге прошла серия пикетов жильцов общежитий. В течение последних 15 лет часть общежитий Екатеринбурга и области стали федеральной или областной собственностью или были приватизированы. Поданы иски на выселение 129 семей. Всего под угрозой выселения могут оказаться около 10 тысяч человек, но это только в Свердловской области. Протестные акции жильцов общежитий проходят сейчас во многих регионах страны.
Банное счастие
Муниципалитет Ярославля принял поправки в городскую программу социальной поддержки граждан, расширив число получателей льгот. «За 50 процентов стоимости смогут помыться в душевых и общих отделениях бань I и II разряда не только граждане пожилого возраста, но и инвалиды всех трех групп и сопровождающие их лица. Новой льготой воспользуются не менее 2850 человек», - сообщил заместитель начальника управления по социальной поддержке населения и охране труда мэрии Ярославля Владимир Лапочкин.