Выбрать главу
А как нунечку было теперечку Закатается да млад светел месяц! — Испроговорит Добрыня сын Никитинич: — Ай честна вдова Офимья Олександровна! Мне-ка-ва Добрынюшка крестовой брат, Мне-ка-ва Добрынюшка наказывал — А Добрыня-тот поехал ко Царю-граду, Я-то нунь поехал да ко Киеву — А не случит ли ти бог же быть во Киеви, А велел спросить про молоду Настасью про Микуличну, Про Добрынину да любиму семью. — Испроговорит честна вдова Офимья Олександровна: — А как нунечку Добрынина да любима семья, А как нунечу Настасья да замуж пошла За того за смелаго Олешку за Поповича. Свадебка у них было по третий день, А принять же им с Олешкой по злату венцу. — Говорит же тут Добрыня сын Никитинич: — Мне-ка-ва Добрынюшка крестовый брат, Мне-ка-ва Добрынюшка наказыват: Случит бог же быть теби во Киеви У того было подворьица вдовинаго, А велел же взять он платья скоморовскии В новой горенки да тут на стопочки, А в глубокиих своих во погребах Взять дубинку сорока пудов, А на свадебки меня бы не обидили, Да велел же взять гуселушка яровчаты, Да во том же во глубоком во погреби. — А честна вдова Офимья Олександровна Тут скорёшенько бежала в нову горенку, Притащила ему платья скоморовскии, Отмыкала она погреба глубокии, Подавалу тут гуселушка яровчаты, Сам же взял дубинку сорока пудов, А пошел же скоморошиной на свадебку. А приходит скоморошиной на свадебку А и к тому двору да княженецкому, А не спрашиват у дверей да придверничков, У ворот не спрашивал да приворотничков, Он всих взашей прочь отталкивал. Вси придвернички да приворотнички Они вслед идут да жалобу творят: — Ах ты, солнышко Владимир стольне-киевской! Этот-то удалый добрый молодец Со чиста поля он давень ехал да скорым гонцом Ко тому было подворью ко вдовиному, Там не спрашивал у дверей да придверничков, У ворот не спрашивал да приворотничков, Он всих взашей прочь отталкивал; Нунь идет на княженецкий двор, Нунь идет да скоморошиной, А не спрашиват у дверей да придверничков, У ворот нас приворотничков, Взашей прочь нас всих отталкиват. — Говорит ему Владимир стольне-киевской: — Ай же ты, удала скоморошина! Ты зачем же ехал давень ко подворьицу, А к тому подворьицу вдовиному, Там не спрашивашь ты у дверей придверничков, У ворот не спрашивашь да приворотничков, Взашей прочь ты всих отталкивал? Нунь идешь на княженецкий двор И не спрашивашь ты у дверей придверничков, У ворот-то наших приворотничков, Взашей прочь ты всих отталкивашь? — Скоморошина тут в речи да не вчуется, Скоморошина тут к речам да не примется, Говорит же тут удала скоморошина: — Ах ты, солнышко Владимир стольне-киевской! Где-то наше место скоморовское? — Отвечав князь Владимир стольне-киевской: — Ваше место скоморовское Что ль на печки да на запечки. — Скоморошина тут местом не побрезговал, А скочил на печку на муравлену. Заиграл тут в гуселышка яровчаты А на той было на печки на муравленой, А играет-то Добрынюшка во Киеви А на выигрыш берет да во Цари-гради, А от стараго да всих до малого А повыиграл поименно. Вси же за столом да призадумались, Вси же тут игры да призаслухались, Вси же за столом да испроговорят: — А не быть же нунь удалой скоморошины, Быть же нунь дородну добру молодцу, Свято русскому могучему богатырю! — Говорил же тут Владимир стольне-киевской: — Ай же ты удала скоморошина, А дородний добрый молодец! Опускайся-ко из печки да из запечка, Дам теби три места, три любимыих: Одно место нунь возли меня, Друго место супротив меня, Третье место куда сам захошь. — Говорит же тут удала скоморошина: — Ах ты, солнышко Владимир стольне-киевской! Дай-ко мне-ка место на скамеечке Супротив было княгинушки молодыи, Молодой Настасьи да Никуличной. — Говорит ему Владимир стольне-киевской: — Ай же, ты удала скоморошина! Дано ти три места, три любимыих, — Куды знаешь, ты туды садись, Что ты здумаешь, так то делай, Что захочешь, так ты то твори! — — А позволь-ко мне, Владимир стольне-киевской, Налить чару зелена вина. — Наливае было чару зелена вина А опустит в чару свой злачен перстень А подносит он Настасьи да Никуличной, Той княгинушки молодыи: — Ах ты, молода Настасья дочь Никулична! Уж ты хошь добра — так нуньчу пьешь до дна, А не хошь добра — так ты не пьешь до дна. — Молода Настасья дочь Никулична Взяла она чару единой рукой, Выпила ту чару единым духом, Тут увидала в чары свой злачен перстень, Да которыим с Добрыней обручаласи, Сама же она князю поклониласи: — Ах ты, солнышко Владимир стольне-киевской! А не тот мой муж, который нунь возли меня, Тот мой муж, который супротив меня. Тут приехал нунь Добрыня в свою сторону, Он напомнил тут Добрыня отца-матушку, Отыскал Добрыня молоду жену. — А и выходит з-за столов да вон з-за дубовых, Пала тут Добрыни во резвы ноги: — Ты прости, прости, Добрыня сын Никитинич, А во той вины прости меня, во глупости, Что не по твойму наказу я нунь сделала, А пошла замуж за смелаго Олешку за Поповича, А во той вины прости меня, во глупости! — Говорит же тут Добрыня сын Никитинич: — Не дивую я тут разуму да женскому: У ней волос долог — ум короток, А я дивую нунь же солнышку Владимиру Со своей было княгинею: Он же, солнышко Владимир стольне-киевской, Он же был да сватом ли, А княгинушка да свахою, — От живого мужа жонушку замуж берут, просватают! Тут солнышко Владимир стольне-киевской Он повесил буйну голову А в тот же во кирпичен мост Со своей было княгинею. Тут выходит да Олешенка Левонтьевич З-за тыих столов да белодубовых. Пал же тут Добрыне во резвы ноги: — Ты прости, прости, Добрыня сын Никитинич, Что я посидел возли твоей княгинушки молодыи, Молодой Настасьи дочь Никуличной! — — Ай же братец ты названый, Ай Олешенка Левонтьевич! А во той-то вины, братец, тебя бог простит, А во другой вины, братец, тебя не прощу: А зачем же приезжал ты из чиста поля, Привозил же про нас весточку нерадостну, Что лежит побит Добрыня во чистом поли А плеча его да испостреляны, Голова его да испроломана, Головой лежит да в част ракитов куст? Ты слезил же нунь родиму мою матушку, А честну вдову Офимью Олександровну. Тяжелешенько тут она по мне плакала, А слезила тут она да очи ясныи, А скорбила тут она да личко белое, Тяжелешенько она да по мне плакала. — Как ухватит он Алёшку за желтыи кудри, Взял же он Алешеньку охаживать, А не слышно было в бухканье да охканья! Хоть и всякой-то на свети да женится, Да не всякому женитьба удавается, А не дай бог да женитьбы да Олешкиной! Только тут Алешка и женат бывал, Только тут Алешка да с женой сыпал. Синему морю да на тишину, Всем добрыим же людям на послушань.