Г. фон Кюгельген. Портрет императора Александра I. Начало XIX в.
Александр I постарался сколотить военный союз против Наполеона: ему почти удалось уговорить прусского короля Фридриха Вильгельма III. Но тот, неоднократно битый «врагом рода человеческого», в самый последний момент поменял политику и даже вступил в соглашение с Бонапартом. Русский «брат» с издевкой написал ему: «Лучше все-таки славный конец, чем жизнь в рабстве!» Александр I помнил о своем полководческом фиаско под Аустерлицем, когда сражение чуть не закончилось для него пленом. Он втайне страдал оттого, что может назваться лишь вторым персонажем в Европе, тогда как мечтал быть первым.
До сих пор историки сомневаются, был ли у Бонапарта четко разработанный план боевых действий против России, если война затянется. (Собирался ли он сразу идти на Петербург и уж тем более на Москву – вот в чем вопрос.) Возможно, поначалу он не хотел вторгаться далеко в глубь российской территории, а надеялся с помощью молниеносного стратегического окружения (не более 20 дней) загнать врага в Гродненско-Слонимский котел и расправиться с ним в генеральном сражении, подобном Аустерлицу, после чего заключить мир, превратив Россию в «послушного вассала». При таком повороте событий Наполеон рассчитывал удушить блокадой своего главного врага – Великобританию и нанести удар по ее заморским владениям. Прежде всего, по Индии, которую он справедливо называл «самым драгоценным камнем в короне Британской империи». Имея в тылу покорную Россию с ее неисчерпаемыми людскими ресурсами, Бонапарт без особого риска мог бросить французскую армию на юг, в индийский поход, о котором давно мечтал – «индийские лавры» Александра Македонского не давали ему покоя.
Прекрасно понимая, что на небогатой съестными припасами русской территории снабжения войск «из-под копыт», как это бывало в предыдущих кампаниях, не получится, Наполеон провел огромную подготовительную работу по обеспечению Великой армии продовольствием. К тому же он не исключал, что, как и испанцы, русские попытаются применить тактику «выжженной земли», следовательно, ему придется сделать ставку на склады-магазины и систему обозного снабжения. Было создано 26 транспортных батальонов с телегами разной грузоподъемности (от 600 до 1500 кг). Но на русских дорогах (как позднее выразился канцлер Отто Бисмарк, «в России нет дорог, а есть направления») вся наполеоновская транспортная система забуксует и встанет! Для обеспечения войск мясом были собраны огромные стада быков и волов, которых собирались гнать вслед за армией. Но прокормить такое количество животных (порядка 200 тыс. голов) без подножного корма было весьма сложно, и приходилось намечать вторжение на теплое время года. И, наконец, каждому солдату полагалось иметь в ранце сухой паек на 24 дня (отсюда исследователи и выводят предполагаемую продолжительность наполеоновской кампании в России), прикасаться к которому можно было лишь после перехода русской границы. Но не успела Великая армия перейти Неман, как в ней начались дифтерит, дизентерия и прочие эпидемические заболевания, обусловленные плохим питанием и чрезмерным скоплением людей на ограниченных территориях.Масштаб задуманного Наполеоном похода в Россию выходил за пределы даже его феноменальных способностей. Во всех планах русской кампании имелись очень серьезные просчеты: проблемы времени, расстояний и перепадов климата (жара днем и холод ночью) оказались неразрешимы. Рассчитать степень трудности оказалось нереально, даже учитывая злополучную кампанию Карла XII в 1709 г., которую Бонапарт тщательно изучил. Единственный вывод, к которому он пришел: в походе против России ни в коем случае нельзя останавливаться и сомневаться в правильности выбранного направления. В предыдущих кампаниях Наполеону удавалось руководить 200-тысячными армиями, но не на столь огромных территориях и не так сильно удаленными друг от друга. Теперь у него под началом была чуть ли не полумиллионная армия, причем весьма неоднородная по своему составу. Для координации ее деятельности не хватало энергии и воли даже у такого великого полководца. Он физически был не в состоянии следить за выполнением своих планов, а его подчиненные, привыкшие к службе за спиной у гениального патрона, оказались не способны к решительным и самостоятельным действиям. Не будет гармонии – не будет и успеха!…
Кстати, добиться полной изоляции России Наполеону так и не удалось, хотя усилий в этом направлении он приложил немало. Но Швеция в последний момент отказалась от участия в войне против России, а Турция после разгрома под Рущуком и Слободзеей заключила мир со старой противницей. Выход из игры северного и южного « соседей-врагов » существенно поколебал стратегическую обстановку накануне вторжения Наполеона. Кое-кто из самого ближайшего окружения попытался было, апеллируя к позиции Швеции и Турции, отговорить Бонапарта от войны. Но тот зашел уже слишком далеко, чтобы остановиться. Неустойчивость политической обстановки в Европе, затянувшаяся война в Испании, «враждебный нейтралитет» Швеции и Турции вынуждали Бонапарта к молниеносному и убедительному разгрому противника в генеральном сражении…
Большинство отечественных историков, опираясь на сохранившиеся секретные документы, полагают, что у России был заранее разработанный и утвержденный императором план военных действий. Позднее известный русский военачальник И. Ф. Паскевич-Эриванский писал: «Против Наполеона трудно устоять в сражении». Поэтому план был рассчитан именно на затяжную борьбу до победы. Очень вовремя вспомнили, как удачно действовал в ходе Северной войны Петр I: со своей армией он методично уходил от решающего столкновения с врагом. Истощив шведов арьергардными боями и всякого рода диверсиями, Петр принял сражение только тогда, когда это было выгодно его численно превосходящей армии под Полтавой, и выиграл его. Сто лет спустя план военного министра Барклая-де-Толли выглядел так: помня горькие уроки Аустерлица и Фридланда, как можно дольше уклоняться от генерального сражения. Это позволит заманить французскую армию в глубь России, а значит, приведет к распылению сил на огромной территории и удалению основной массы войск от продовольственных баз. Секретность этого «скифского» плана была столь высока, что Барклай, уже договорившись с императором, не мог обнародовать принятых решений. Обещая в начале войны своим военачальникам скорый переход в наступление либо генеральное сражение, он при этом вынужден был планомерно отступать в глубь страны, что порождало нервозность офицеров и солдат, а также разговоры о предательстве.
…
Между прочим, почти все видные генералы русской армии предлагали свои планы войны. Так, Л. Л. Беннигсен советовал дать французам генеральное сражение недалеко от Вильно. А суворовский ученик П. И. Багратион с самого начала предлагал сугубо наступательную войну – первыми нанести превентивный удар. Стотысячную армию предполагалось двинуть на Варшаву и занять ее. Таким образом, театр военных действий был бы сразу перенесен подальше от границ Российской империи. Следующей целью становился бы Данциг. Резервный 50-тысячный корпус двигался бы позади, чтобы парировать возможные контрудары со стороны Наполеона. Но дальше Польши идти не следовало. План Багратиона был рассчитан на срыв стратегического развертывания сил Великой армии, лишение ее выгодного плацдарма в Польше, а также предотвращение поддержки французов со стороны поляков, в немалом количестве служивших в наполеоновских войсках. Но эта идея так и осталась на бумаге: Александр I считал невозможным вести наступательную войну против Наполеона, поскольку армия сильно пострадала при Аустерлице и под Прейсиш-Эйлау с Фридландом, лучшие из лучших полегли костьми на полях Европы.
Остается лишь удивляться, что основная идея плана Барклая-де-Толли не была разгадана Наполеоном, и он дал заманить себя в ловушку – на необъятные просторы России. Все возраставшие мания величия и иллюзорные представления о мире явно застилали ему глаза. Не пройдет и года, как русские пространства и климат поглотят Великую армию, а звезда самого Бонапарта стремительно покатится вниз с небосклона.