Баранов сам был начальник, работник, повар и часовой; ему не надоедали всегдашние дожди, которые и поныне почти ежедневно бывают в этой стране, редко наслаждающейся продолжительною ясною погодою; он не страшился дикарей, ежеминутно угрожавших ему нападением, что неоднократно случалось и на самом деле; но опытностью и благоразумием своим удачно отражал всякий раз неприятелей, предугадывал намерения диких и принимал в отношении к ним самую расчетливую осторожность: попадавшихся к нему в-плен он жестоко наказывал розгами, но не умерщвлял, показывая тем, что имеет к ним сострадание и не желает их гибели.
Чтоб сильнее действовать на суеверные умы дикарей, Баранов всегда носил под кожаным платьем латы, так, чтоб дикарь не мог заметить их. Бывало, он даст пленному лук и стрелы и велит стрелять в себя, говоря: «ваши стрелы не убьют меня» дикарь пробует, метит прямо в сердце, но стрела отскакивает; он берет другую, осматривает конец, снова натягивает лук, — стрела вторично упадает, не достигнув своей меты. Дикарь, освободившись из плена, рассказывал своим землякам эти непостижимые чудеса, за достоверность которых ручался им, как очевидец. Желая уверить диких в своей непобедимости, Баранов показывал им разные Фокусы, от которых они приходили в ужас. И действительно, Калюжи считали его самым великим шаманом, и не смели не только нападать на крепость, но даже если и в лесу встречали во время работы Русскую команду, не решались делать ей помехи.
Калюжи так стали уважать и бояться Баранова, что многие из них начинали даже пособлять Русским в некоторых работах. Но несмотря на все это расположение диких, Баранов не имел к ним доверия; и когда из крепости Русские отправлялись на работу, то каждый должен был непременно иметь при себе ружье; оно даже должно было находиться при нем в крепости, во время еды или сна.
Чтоб приучать команду свою быть всегда наготове к отражению нападении со стороны дикарей, Баранов вот еще что делывал: запрется в крепости со всею своею командою, вынесет котел, полный ромом, велит пить всем, кто сколько хочет, и сам вместе с ними пьет; заметив, что уже все перепились наповал, он вдруг прикажет ударить тревогу. Тогда каждый должен был находиться в совершенной исправности на своем месте. Если кто не мог доползти до своего места и лежал на дороге со всеми боевыми принадлежностями, того Баранов всегда благодарил; но горе было тому, кто лежал пьяными без ружья: за эту оплошность он подвергался наказанию. Баранов часто говаривал: пей, а свое дело знай; если кто лежит пьяный с ружьем, того дикарь никогда не тронет, боясь, не притворился ли он; если же лежит без ружья, то дикарь смело пойдет на него, зная, что ему печем защищаться.
Такого рода обыкновения были в характере тогдашнего народа и служили отдохновением после тяжелых продолжительных, работ.
Диких в те времена было ужасное множество по всем проливам; но закравшаяся от Русских оспа губила их тысячами; не зная, как с ней обходиться и не постигая причин развития этого губительного яда, они в жару болезни бросались в холодную воду и умирали целыми семействами, переменяли места своего жительства, уходили далеко от семейств, бросали детей — но ни что не спасало их, смерть с каждым днем похищала новые, многочисленные жертвы. С этого времени они и доныне не могут размножиться по сравнению с прежним; к-тому же, будучи рассеяны по разным местам, на довольно далекое расстояние одни от других, они беспрестанно враждуют между собою.