Не скрою, эти достаточно ходовые эмоции "зацепили" меня у Дружникова в связи с эпизодом отчасти и личным: дело в том, что его полемика с С. Баруздиным в 1988 году, когда тот напечатал "Ответ Ю. И. К." и получил от Дружникова отповедь, случилась на моих глазах, и если "Новое русское слово", напечатавшее дружниковскую "Щель в приоткрытом обществе", обреталось в "другой цивилизации", то к "Дружбе народов", напечатавшей баруздинское письмо, я имел самое прямое отношение. Больше скажу: проработав под началом Баруздина в "Дружбе народов" без малого двадцать лет, я могу до некоторой степени судить о справедливости характеристик, ему даваемых.
"Секретарь Союза писателей, посаженный в кресло личным наместником Сталина Дмитрием Поликарповым..." - характеристика совершенно пустая. Потому что ВСЕ секретари и редакторы садились тогда в кресла с санкции "наместника", это был общий порядок, и Дружников это знает. А вот что журнал из малотиражной "братской могилы" превратился в один из самых читаемых, с миллионным тиражом,- это "наместниками" не предусматривалось, и это уже заслуга самого Баруздина. То, что в годы журнального безвременья (то есть перестройки), уже после смерти Баруздина, "Дружба народов" не погибла, удержалась, сохранила лицо - тоже во многом следствие того, что журнал лицо ИМЕЛ. И это Дружников тоже знает: то, что он сегодня охотно печатается в "ДН", а не в каком-нибудь новоиспеченном радикальном "детище гласности" - следствие того же, и все это результат не диктата наместников, а того, что в условиях диктата С. Баруздин сумел сделать достойный журнал.
Захотел бы Ю. Дружников сыграть такую же роль,- наверное, смог бы: у него в его главном романе, в "Ангелах на кончике иглы", все варианты подобной технологии описаны и прочувствованы детально: начиная с правды полунамеками и кончая доведением официальной лжи до абсурда. Не захотел не надо. Другие сделали. И в результате имеются-таки необанкротившиеся органы печати, в которые есть смысл предлагать тексты, и имеются неразбежавшиеся читатели, которые тексты читают. Так что милости просим... печататься (ненавижу это слово).
По-человечески Дружникова можно понять: чего не скажешь в пылу полемики! Но ведь это переиздано сегодня, сейчас, без позднейших комментариев:
"Не будем играть в прятки. В том, что российская литература достигла внутри страны великого оскудения, большая личная заслуга Сергея Баруздина".
Бога не боитесь, Юрий Ильич!
Кстати, об игре в прятки. Оно, конечно, пока гласности нет и концы спрятаны, тогда, может, и не сообразишь, где кончается и где начинается сакраментальная "очередь", но когда прятки отменены, многое становится настолько ясно, что хоть снова прячься.
Ну вот, цензура. Как-то полфразы финальной выкусила у Дружникова, а запятую убрать забыла, с этим выкусом и вышла книжка, завершающаяся запятой. Один американский критик, написавший о Дружникове исследование, предлагает книжку эту сдать в музей тоталитаризма. Можно - там таких экспонатов навалом. У меня при тоталитаризме был такой случай. Я писал в журнале "Литературное обозрение" о весьма значительном писателе и с ним полемизировал, а со мной, защищая писателя, в том же номере полемизировал В. Оскоцкий. У меня эту полемику цензура сняла, а у Оскоцкого цитаты из меня снять забыла. Так и вышел журнал. Мне говорили, что надо возмутиться и протестовать, а я смеялся: пусть хоть из Оскоцкого умница-читатель узнает, что я на самом деле думаю.
Разумеется, каждый реагирует соответственно своему характеру. Один продолжает придуриваться и играть в прятки, дудя в свою дуду (это я), другой (Ю. Дружников) клеймит цензуру, систему, структуру, пирамиду власти, "технологию" мифоохмурения, выводя на чистую воду наместников и целясь в самую вершину, а потом вдруг обнаруживает:
"Как ни смешно, и Михаил Горбачев (в бытность президентом.- Л. А.) подлежит цензуре. Устно он еще может высказать что-то субъективное. А в печати это бывает вычеркнуто или поправлено. Может, цензура сильнее партии?"
Так что же все это? Нахлобученная на нас система? Ложь, оседлавшая истину? Или "что-то", пронизавшее всю нашу жизнь сверху донизу... а лучше сказать: снизу доверху и только ПОТОМ - сверху донизу? И это "что-то" всеохватное и всепроникающее, неуловимое и неистребимое - сильнее и партии, и главы партии? Так что же, что это? Опять "очередь"?
Оглянемся. Нету партии. Нету цензуры. Нету очереди "напечататься": иди и издавай, если охота.
И что же? Что имеем? Взлет литературы? Открытие истины? Откровение гения?
"Наоборот, выплеснулась пена графомании".
Может, пора опять спрятаться?
Ну, еще об игре в прятки.
Всех упрятали, никого не выпускают, плодят отказников. ОВИР, колючая проволока. Это безобразие - чуть не с тех времен, когда Грозный Курбского не пускал, а Курбский от Грозного сбежал.
И тут замечательная догадка:
"Да и сам Грозный готовился в случае опасности драпануть за кордон".
Ну и ну: карусельная очередь! Где же она начинается и где кончается очередь на отъезд? И кто кого не пускает: то ли Грозный держит всех, кто от него бежит, то ли все готовы сбежать друг от друга и друг друга держат (и Грозного в том числе)? И если это круговое безумие идет от времен Грозного, то почему за него должен отвечать ОВИР? Тут уж дело не в Советской власти, а в чем-то куда более давнем и глубоком.