Кикимор колдуны сажают к кому-нибудь в дом
Так называются, но народному суеверию, духи низшего разряда, тоже принадлежащие к домашним духам.
У древних славян кикиморами было ночное божество сонных мечтаний. Ныне кикиморами называют некрещеных, или проклятых в младенчестве матерями дочерей, которых уносят черти, а колдуны сажают их к кому-нибудь в дом; кикиморы, хотя и невидимы, но с хозяевами говорят, и обыкновенно по ночам прядут. Они если не делают живущим в доме вреда, то производят такой шум, что пугают и беспокоят. Говорят, что некоторые плотники и печники, осердясь на того хозяина, который долго не отдает заработанных денег, сажают ему кикимор в доме. От этого происходит такой шум и дурачества невидимой силы, что хоть беги из дома. Но лишь только хозяин рассчитается с ними, все прекратится само собою.
Шишиги — это беспокойные духи, которые стараются созорничать над человеком в то время, когда тот торопится и что-либо делает без молитвы.
Оборотень
Оборотень никогда не является иначе, как на лету, на бегу. Является он мельком, на одно мгновение, что едва только успеешь его заметить; иногда с кошачьим, или другим криком или воем; иногда же он молча подкатывается клубком, клочком сена, комом снега, овчины и проч. Оборотень перекидывается, изменяя вид свой, во что вздумает, и обыкновенно ударяется перед этим об землю; он перекидывается в кошку, в собаку, в сову, петуха, ежа, даже в клубок ниток, в кучу пакли, в камень, в копну сена и проч. Изредка в лесу встречаешь его страшным зверем или чудовищем; но всегда только мельком, потому он мгновенно, в глазах испуганного насмерть прохожего, оборачивается несколько раз то в то, то в другое, исчезая под пнем или кустом, или на ровном месте, на перекрестке. Днем очень редко удается его увидеть, но уже в сумерки он начинает проказы и гуляет всю ночь напролет. Перекидываясь, или пропадая внезапно вовсе, он обыкновенно мечется, словно камень из-за угла, со страшным криком, мимо людей. Некоторые уверяют, что он — коровья смерть, чума, и что он в этом случае сам оборачивается в корову, обыкновенно черную, которая будто бы прибилась к стаду и напускает порчу на скот. Есть также поверье, будто оборотень — дитя, умершее некрещеным, или какой-то вероотступник, коего душа нигде на том свете не принимается, а здесь гуляет и проказит поневоле.
Заговор оборотня
На море на окиане, на острове Буяне, на полой поляне светит месяц на осинов пень, в зелен лес, в широкий дол. Около пня ходит волк мохнатый, на зубах у него весь скот рогатый; а в лес волк не заходит, а в дом волк не забродит. Месяц, месяц — золотые рожки! Расплавь пули, притупи ножи, измочаль дубины, напусти страх на зверя, человека и гада, чтобы они серого волка не брали и теплой бы с него шкуры не драли. Слово мое крепко, крепче сна и силы богатырской.
НАЧАЛО ЗЕМЛИ РУССКОЙ
Богатырские кости
Древние, допотопные кости мамонтов большей частью почитались у нас костьми богатырскими. И там, и сям рассказывали о богатырях гигантах. В округе города Переславль-Залесского один помещик употреблял плоскую Мамонтову кость вместо печной заслонки, добрые люди звали эту кость ребром Добрыни Никитича. Сам Переславль имеет предание о каком-то Васе Переславце, на которого если кто взглядывал, то никакая шапка не удерживалась на голове: таков этот Вася был высок ростом. В Тульской губернии подобный же богатырь вырывал по засекам столетние дубы и проч. В пустоши Козихинской под Лебедянью вам еще и нынче покажут на одном камне гигантский след богатырской ноги и копыта того коня, на котором разъезжал богатырь. Там найдутся также люди, которые будут говорить, без шуток, что это копыто от ноги Полкаповой.
Галеново озеро
В древних русских стихотворениях, изданных Ф. П. Ключаревым, есть длинная песня о подвигах сильного и могучего богатыря Ивана Гаденовича, жившего, как водилось, по быту богатырскому, во времена князя Владимира-Солнышка, во славном во городе во Киеве. А родился он, Гаденович, как вы думаете, где? В Ростовской области, будто бы близ нынешнего города Петровска, на берегах озера Гаденова.
— Да! Могуч был этот Иван Гаденович, — проговаривал старинный народ ростовский, — играл и гуливал он, Гаденович, по-молодецки; да как зачерпнет, бывало, пригоршни-другие ключевой водицы из своего озера; да как захочет он утолить ею свою жажду богатырскую: и вот нет у нас озера до весны красной! Обирают только по тине заснулую рыбку; а бабам и холста намочить нечем!
По одному этому застаревшему диву нельзя ли померить, каков был молодец Иван Гаденович?.. Кости его положены здесь же, в Ростовской земле, где-то около монастыря Борисоглебского. Исшагал этот богатырь-ростовец всю поднебесную шагами мерными, а пришел лечь на родине.
Родится новый Пушкин и, может быть, споет когда-нибудь хорошую песенку про Гаденовича: такую же, как наш прежний Пушкин пел об Еруслане да о Людмиле. И у Гаденовича была голова с пивной котел, и промеж его бровей укладывалась стрела каленая!
— Пс хуже чужого Бовы Королевича был наш Иван Гаденович!
Город Берендеев
Невдалеке от Переславля-Залесского видны остатки древнего жилья, признаки дубовых мостовых, закаменевших от древности, мусор, черепки глиняных изделий, обсеченные камни, но все это год от года затягивается более и более болотною топью. Вам скажут, что тут был древний город, называемый Берендеев; это же имя носят и оставшиеся недалеко от руин озеро и болото.
Вад половецкий
Кто едет из Москвы в Тамбов, тот, наверное, видит вал половецкий. Он, в нескольких верстах не доезжая до города Козлова, покажется справа, да вот и пойдет мелькать: то близко, то далеко от дороги, и потянется он все править, все править далее и — далее к Усмани. Посмотришь на этот вал, он правилен, местами он размерен сторожками. Другой скажет, что это бастионы; но у половцев каким быть бастионам? Тогда, как работали этот вечный вал, о бастионах и в голову никому не лезло! Да кто же рыл этот вал? Неужели и в самом деле — половцы? И когда они его рыли, и для чего, и долго ли, и на какую военную потребу они его рыли?
А коли рыли его половцы, то эти половцы не совссм-то были людьми дикими!
Право, этот вал еще загадка китайская!
Щелканова стоянка
Убийство татарского посла Щелкана. Миниатюра XVI в.
Ужасен был Щелкан, лихой полководец татарский, вдоволь он напивался русскою кровью. Но никто, кажется, больше не претерпел от него, как жители Переславля-Залесского: крепко он жал их своею грозною, железною рукою.