Не знаю, не знаю. По карте карте я ни села этого, ни речки не нашёл. И жена моя оных не ведает — что важно, ибо сама она из Брянска. А отец её родной из того самого Карачева.
Правда, есть там, в 25 вёрстах на северо-восток, село Берёзовое. Может, от той самой — от «покляпыя» имя своё несущее. Но вот вместо речки Смородины течёт в тех местах речка Колдобина…
Но это неважно. Важно, что в головах тогдашних людей Соловей-разбойник жил. Был, так сказать, фактом бытия. И отсюда мы ещё раз возвращаемся к важнейшей роли рек в те времена — даже для тех, кто никогда не покидал родной деревни. Ибо —
— есть я. Есть мой дом. Есть моё село. Есть моя вервь. Есть город, куда я езжу на ярмарку.
И есть река, по которой плавают разные гости, они же купцы. Или русы разбойные. Или же могу сплавиться и я — тем паче, что до города на лодчонке-то легче и надёжнее, нежели через леса.
И это именно река связывает меня с внешним миром, хотя иногда будь он и неладен. Это — дорога. Дорога в пространство. В космос.
Via est vita — говорили неведомые нашему обитателю приречной деревеньки римляне. Если бы он владел звучной латынью, то поправил бы: via est fluvius. Запнулся бы, поди, поморщился от невольного пафоса, поправился: fluvius est cursus.
Река есть дорога. Путь. Курс. И если верить римлянам, то в конечном итоге — жизнь. Которая тянется к рекам. Вне их — земля дальняя, неведомая. Край света.
А там свои процессы идут, опять же нашему приречному лесовику не ведомые.
На юге — степи. В них живут разные народы. По большей части они или подчинены Хазарскому каганату или связаны с ним в той или иной мере.
На севере — леса. В них тоже живут разные народы. И они пока не подчинены никому.
Этакие земли свободных племён. Индейские территории. Чингачгуки и Виннету здесь, правда, финно-угорского происхождения. Хорошие лесовики, хорошие охотники. Некоторые — земледельцы. Наверняка хитрые партизаны, если им слишком сильно на горло наступить.
А на большой равнине от Балтики до Волги — тоже леса. Там живут разные племена. Но тянутся, тянутся сюда караваны переселенцев-славян. Занимают они пустующие земли — или с их точки зрения пустующие. Если кто-то из местных имеет на этот вопрос альтернативную точку зрения, то диспут принимает подчас весьма острые формы. В результате чего земли всё равно становятся пустующими.
И садятся там славяне, выстраивают родовые веси-деревеньки, начинают леса корчевать да жечь, чтобы поля под просо очистить.
Прибывают сюда и скандинавы. Оторвавшиеся от родов с их родовой дисциплиной, оторвавшиеся от земли с налагаемыми ею по необходимости обязанностями, оторвавшиеся от племени своего. Из-гои и вы-роды. Изгнанники и выродки, по-нынешнему сказать.
Разные у них на то причины. Кто за длинной гривной подался. Или за длинным дирхемом, коли до далёкого сказочного Востока добраться сумеет. Кто от правосудия родового бежал. Или от мести кровной. Кто от конунга, накладывающего лапу на родовое гнездо под воздействием шепотков зложелателей. А кто — по решению сородичей:
От этих трёх людей впоследствии… население Готланда настолько размножилось, что страна не могла всех прокормить. Тогда они выслали из страны по жребию каждого третьего мужчину, так что те могли сохранить и увезти с собой всё, что имели на поверхности земли. /577/
Вот и всё решение демографической проблемы.
Садятся и скандинавы на здешнюю землю. Ставят свои хозяйства — бю. Традиционным для себя промыслом занимаются — скот разводят, по озёрам-рекам ходят, рыбу добывают, корабельничают, мастерят, ремесленничают.
А заодно и соплеменников своих бывших обслуживают, что на землю садиться не захотели, и по миру рыщут, новые пути-возможности обогатиться ищут.
Такие «искатели» заходят на сии некогда сакральные для себя восточные пути всё чаще. Европа занята, там и без того много ухарей монастыри да города на зуб пробуют, богатств алчущи. Бурлит побережье, исходит стоном, кровью да серебром, от несчастных владельцев насильственно отторгаемым.
А в то же время Восток, этот сказочный, богатый Восток лежит себе там, за лесами, за степями, неги и золота полный. Целая страна шёлка — Сёркланд! Целая страна золота — Грикланд! Целая страна мехов — Бьярмаланд!
И тянутся к этим магнитам скандинавы, уже с конца 700-х годов осваивают транзитные пути к ним…
ИТАК:
Главными дорогами на лесных и степных пространствах Восточной Европы были реки. Они служили транзитными путями между разными землями и даже цивилизациями. И в частности — по ним осуществлялись торговые контакты между Европой, прежде всего Северной, и Востоком.
Глава 1.2. Обстоятельства цели
А для чего, собственно, нужны были тогда реки-дороги? Нет, не вообще, а конкретно — в привязке к тогдашним реалиям?
Вот есть у нас дорога. Перемещаться по ней — дело затратное. Топливо, еда, ночлег, амортизация средства передвижения, откуп от дорожных стражей. То, что деревянная лодка бензина не требует, ничего не меняет: она всё равно требует обслуживания, а значит — и затрат.
Далее. Перемещаться по дороге — дело рискованное. Сейчас, правда, меньше, чем раньше, но каждый из нас легко вспомнит ситуацию 90-х годов, когда на ночь водители с машинами сбивались к посту ГАИ. А кто этого не делал, имел широкие шансы в том раскаяться.
А что уж делалось на дорогах общего пользования в далёкие времена предгосударственного вызревания Руси — и представить сложно. Без хорошей вооружённой ватаги и дёргаться в путь не думай.
Наконец, дорога отнимает время. Ты сидишь в транспортном средстве и, в общем-то, ничего не делаешь — в смысле общественно-полезного труда. Не производишь товар, не рассчитываешь векторы Уиттекера, не добываешь полезное ископаемое. В лучшем случае, с твоею помощью из пункта А в пункт Б перемещается нужный тем или иным гражданам груз. Но и в этом случае ты — затратная статья в бюджете. Накладной расход.
Следовательно, единственной разумной целью для твоего перемещения по дороге, что сейчас, что тогда, является лишь получение материального содержания дельты в формуле «деньги — товар — деньги». Иначе говоря, продажа в другом месте товара за такую сумму, которая поможет тебе окупить расходы на дорогу. Ну и — раз уж ты работал не только для того, чтобы согреться, — хоть немножко обрасти жирком благосостояния.
Конечно, я не беру ситуации, когда ты путешествуешь в отпуск или отправляешься в погоню за экзотическими впечатлениями. Это не экономический аспект вопроса. Да и не был он актуален в ту эпоху, которую мы рассматриваем.
Ареал словен
Значит, цель — заработок.
Но вот тут и начинаются проблемы.
Возьмём опору тогдашнего экономического устройства — крестьянское родовое хозяйство. Вот как оно выглядело у, скажем, — чтобы не удаляться от места действия нашей истории — словен новгородских. Новгорода, правда, нет ещё и нескоро будет, — но словене есть, пришли на северо-западный кусок будущей Руси в VIII примерно веке.
Эти замечательные люди в то время занимали пространство вокруг озера Ильмень, по Волхову до Ладоги и бассейны рек Ловать, Мета и верхнего течения Луги. Основным типом поселений были селища, что стояли вдоль берегов рек и озёр, при впадении ручьев и оврагов, близ мест, удобных для занятий подсечным земледелием.
Их традиционные захоронения — круглые сопки — располагаются на карте в образе повешенной на стену головы лося. С рогами.