В 1871 году в квартире жены дворянина Андреева жил некто Топорков, степной помещик. Андреев был в то время в отлучке, и когда он неожиданно приехал, то Андреева просила Топоркова поместить ее мужа в его комнату и получила на то его согласие. Жизнь Топоркова в то время была очень бедна и, хотя он и писал тогда статью в журнал «Развлечение», но не надеялся, что ее поместят, так как раньше им написанные две статьи были запрещены цензурным комитетом. В декабре Андреева отказала ему от квартиры. На дворе стояли большие морозы, а между тем он не имел платья. При таких-то обстоятельствах Андреев предлагал ему лучшие условия жизни, но только с тем, что он даст свое согласие на совершение деяния, в котором сам Андреев не находил ничего преступного. Топорков долго колебался, но, вспомнив, что семья его страдает по его же вине, так как после смерти отца он приехал в Москву, чтобы заплатить деньги за арендуемое имение, но вместо того закутил, деньги промотал, а имущество его было продано, и что мать-старуха, сестра и брат остались ни при чем, Топорков согласился.
В январе 1871 года в «Полицейских ведомостях» было напечатано объявление, что в квартире Андреевой нужен управляющий с залогом от 500 до 1000 рублей. По публикации в указанное место явился Вильям Ашворт. Андреев нанял Ашворта в управляющие к сыну коллежского регистратора Василию Топоркову. Андреев выдавал себя за лицо, под контролем которого мать Топоркова, очень богатая помещица, прислала своего сына в Москву покупать имение. Такое имение будто бы уже куплено у действительного статского советника Степанова в Велижском уезде Витебской губернии, и Ашворту предлагали взять это имение в свое заведование. Для убеждения Ашворта в состоятельности Топоркова Андреев и сам Топорков показывали ему запродажную запись на это имение. Топорков при этом лежал на диване, а Андреев стоял перед ним в почтительной позе и докладывал что-то о желаниях его маменьки.
Андреев носил в петлице какой-то значок, о котором говорил, что это орден Льва и Солнца. В сущности же это был значок распорядителя на тех балах, которые он устраивал в зале дворянского собрания. Кроме того, Верещагин, бывавший часто у Топоркова, уверял также Ашворта в состоятельности его и в подтверждение своих слов выдал Топоркову запродажную расписку на 11 десятин торфяного болота, по которой он с Топоркова будто бы получил более тысячи рублей. На основании этих уверений Ашворт заключил с Топорковым условие, по которому Ашворту назначалось в год жалованья 1 тысяча 416 рублей и взято с него залога 500 рублей. Ашворт поехал в Велиж на свой счет и, напрасно прождав там Топоркова, возвратился, но в прежней квартире никого из лиц, принимавших участие в заключении условия, не нашел. Топорков, проживая в доме Любимова, под руководством и при помощи Андреева и Верещагина выдавал себя за богатого человека, саратовского помещика, и другим лицам, в том числе и Кобылинскому, у которого он торговал лошадь. В действительности же у Топоркова, по собственному его объяснению, не только нет никакого состояния, но сам он по оставлении им должности письмоводителя-посредника по специальному размежеванию земель в Саратовской губернии проживал в Петербурге и Москве безо всяких определенных занятий и средств к существованию; мать же его живет в Аткарском уезде, в деревне, где нанимает избу у крестьянина. Вся же обстановка найма Ашворта в управляющие мнимым имением Топоркова в Велижском уезде была заранее устроена Топорковым, Андреевым и Верещагиным с целью выманить у Ашворта залог.
На суде Андреев объяснил, что Топорков ввел его самого в заблуждение относительно своего богатства; он служил ему комиссионером при найме управляющего; самому Ашворту он говорил, чтобы тот без него не ездил в имение, но Ашворт его не послушался.
Затем следуют эпизоды, участниками в которых являются Массари и Эрганьянц.
У Массари была старуха мать, любящая своего единственного сына до безумия, имевшая поместье в Нижегородской губернии. Хотя она была богатая помещица, но ни во что сама не входила; доверялась она своему сыну и выдала ему полную доверенность на ведение всех дел с правом кредитоваться.