А пока можно немного полежать на удобном диванчике… только пыль сперва стряхнуть бы. Вот только чем? Я медленно прошла вдоль стен, открыла одну дверцу… другую, надеясь, что какая-нибудь ненужная тряпка сама попадется на глаза. Но в шкафах висели очень нарядные мужские костюмы… примерно на меня размером. А за последней дверцей оказалась туалетная комната, с маленьким круглым бассейном из полупрозрачного розового камня.
Стало быть, аборигены все-таки не такие уж отсталые и в медных тазиках купают только пойманных пленников… как бы только еще разузнать, зачем они нас ловят. Или попробовать вычислить.
Некоторое время спустя обнаруживаю, что в задумчивости убрала почти всю комнату. Стерла пыль, стряхнула у входа меховые накидки, и уже домываю полы. Великая сила привычка. Всегда, когда хотела разобраться в себе или в очередном конфликте, шла к Марине и начинала мыть медпункт. И ей польза и у меня, пока руки делают привычное дело, в мозгу само собой складывается правильное понимание ситуации.
А вот сегодня почему-то никакой ясности в голове нет, хотя я уже старенькую рубашку, которой мыла полы, пристраиваю сушить возле шкафчика в ванной.
Вот и все, чистота и порядок. Всего-то за час с небольшим. Интересно, а почему это из коридора не слышно суеты, криков, топота… меня что, искать никто не собирается?! Время-то к обеду, а я сегодня и не завтракала. Тот кусочек хлеба, что в кустах сжевала, ведь даже назвать завтраком совестно.
Вот зря я вспомнила о еде… сразу в животе закрутило, словно неделю голодаю по методу того дядечки… которого так любит смотреть по ящику моя тетка.
А, семь бед… вздыхаю, доставая из рюкзачка свои припасы, чего их беречь, может мне и жить-то осталось считанные часы.
Порезала сало и остаток хлеба, сделала бутербродики… салбургерами мы такие зовем, и пожалела, что кипяточку нет, чай заварить. Да и сахару я взять не догадалась, так ведь и собиралась-то вовсе не сюда. Принесла в кружке воды из ванной погорячее, сунула туда пакетик, делать нечего, придется таким обходиться.
Сижу в удобном кресле, жую салбургер, бледным чайком запиваю, и, не переставая, решаю в уме задачку, в которой нет ни одного известного значения. Но от решения которой зависит вся моя жизнь.
На странное тихое шипение внимания вначале не обратила, занятая своими мыслями, а потом всполошилась, обернулась… и едва не подавилась.
Рядом со мной стоял на своих гигантских куриных лапах Фуссо, непонятно откуда взявшийся в моем убежище, и, угрожающе размахивая страшными клешнями, злобно шипел. Судя по поведению, монстр был в ярости и причиной её была, разумеется, я. Наверное, это Роул заставил его меня искать…
Вот тут мне внезапно вспомнились слова хозяина про большой кусок мяса… сказанные с каким-то подтекстом… и страшная догадка зародилась в мозгу. Это не меня ли он имел в виду? Хотя… нет, отлегло, это вряд ли. Мясо не возят в креслах, можно просто в мешке.
Фуссо снова зашипел по-змеиному, и звонко клацнул клешнями.
- Ну, хочешь сожрать меня, так жри, только побыстрее! - обозлилась я, - а над ухом щелкать нечего.
Монстр замер, словно понял сказанное и перестал шипеть. А потом и вовсе клешни к пузу подтянул.
- Вот и умничка, - сочла нужным похвалить его, а чего теряться.
Моя тетка со всеми живыми существами разговаривает и всерьез утверждает, что они ее понимают.
- На, лучше сала попробуй, - вспомнив, что всякий результат нужно закреплять, протягиваю монстру последний салбургер.
Он смотрел на меня и салбургер своими жуткими фасетчатыми глазами и мне прямо виделось, как под его плоской черепушкой ворочаются примитивные мозги. Еще не поймет, что именно брать нужно и как цапнет за руку, пришла встревоженная мысль, заставляя меня почти бросить салбургер перед Фуссо и отдернуть руку.
Он… или она? А может и вовсе оно, осторожно подхватил еду кончиками клешни, поднес к глазам, словно внимательно изучая, затем сунул в разинутую пасть. Очень жуткую, у меня от этого зрелища аж салбургеры в желудке испуганно в комок сжались. По форме как у лягушки, от одного ушного отверстия до другого, только в полметра длиной и густо усеянную тонкими, чуть загнутыми клыками.
А монстр стоит неподвижно и то ли еще подачки ждет, то ли обдумывает, а не пора ли приступать к основному блюду.
- Больше ничего нет, - сообщила я безнадежно, - иди, зая, гуляй.
А как его еще звать, если он слова понимает? Назовешь уродом, еще обидится… и сожрет. Хотя… сожрать меня он и безо всякой обиды запросто может.