«Из всяких чинов мужей урядных» было включено в состав посольства 40 человек, среди них – опытные воеводы и дипломаты: стольник Семен Васильевич Головин, дворяне Корнило Чеглоков, Семен Коробьин, Яков Дашков, дьяк Сыдывной Васильев. Для охраны было выделено около 200 всадников из «государевых служилых людей».
Посольство возглавил племянник царя князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский. В это время ему было немногим более 20 лет, но он уже успел приобрести известность храброго воеводы. Между тем никакого дипломатического опыта молодой князь не имел. Этот выбор объясняется, пожалуй, тем, что царь не доверял даже своим ближайшим помощникам: измены бояр, переходивших к «тушинскому вору», заставляли его быть осторожным. Михаил Скопин-Шуйский был хоть и дальним, но родственником царя.
Возможно и более глубокое объяснение. Переговоры со шведским правительством – не единственное и даже не главное поручение Михаила Скопина-Шуйского. Молодой воевода должен был организовать и возглавить оборону всего Русского Севера от интервентов, а затем, присоединив к своему войску шведов, идти на выручку осажденной Москве. Именно так сформулировано поручение Скопину-Шуйскому в разрядной книге.
Для переговоров со шведами в состав посольства был включен дьяк Васильев, образованный и опытный дипломат.
Дальнейшие события показали, что царь сделал правильный выбор.
Скопины-Шуйские принадлежали к роду Шуйских, потомков владетельных суздальско-нижегородских князей. У князя Василия Васильевича Шуйского, жившего в XV в., был сын Иван Скопа (он имел вотчины в Рязанской земле в окрестностях городка Скопина), от которого и пошла двойная фамилия Скопиных-Шуйских.
В XVI столетии из княжеского рода Скопиных-Шуйских вышло несколько известных русских воевод.
Сын Скопы – Федор Иванович Скопин-Шуйский – всю жизнь провел на «казанской украине» и на «крымской украине» воеводой в пограничных городах.
Это было время, о котором неизвестный автор «Казанского летописца» писал: «Многие города русские запустели от поганых. Рязанская земля и Северская крымским мечом погублены. Низовская же земля вся, Галич, и Устюг, и Вятка, и Пермь от казанцев запустели. И было тогда беды за многие годы от казанцев и черемисов больше, чем при Батые. Батый единожды Русскую землю прошел, как молнии стрела. Казанцы же не так губили Русь, никогда из земли Русской не выходили, когда с царем своим, когда с воеводами воевали Русь, и посекали, как сады, русских людей. И всем тогда беда и тоска великая в украине живущим от варваров, у всех русских людей из очей слезы текут, как реки, покидая род и племя отечества своего, бегут во глубину Руси. Многие грады русские разрушены, и травой и быльем заросли села и деревни, многие области опустели от варваров…»
Большой военной карьеры князь Федор не сделал. Правда, в 1546 г. был воеводой полка правой руки под непосредственным начальством брата Ивана IV князя Юрия Васильевича, но в 1551 г. снова оказался на южной границе в Коломне воеводой сторожевого полка.
Известен военной деятельностью и следующий Скопин-Шуйский – князь и боярин Василий Федорович. В 1577 г. он был воеводой сторожевого полка во время похода в Ливонию, затем собирал ратников в Новгороде. В 1579–1582 гг. Скопин-Шуйский становится воеводой в пограничном Пскове и вместе с воеводой князем Иваном Петровичем Шуйским возглавляет Псковскую оборону от Стефана Батория. В 1584 г. Василий Скопин-Шуйский получает назначение наместника в Новгород. Еще раз новгородским наместником он становится в 1591 г., в самый разгар обострения русско-шведских отношений.
Показательно, что князья Скопины-Шуйские, несмотря на родовитость (Василий Шуйский, будущий царь, принадлежал к младшей ветви их княжеского рода), не проявляли особой активности в придворной борьбе, оставались как бы в тени, а поэтому не подвергались серьезным опалам даже в царствование Ивана Грозного. Василий Скопин-Шуйский даже входил в «государев опричный двор».
Все Скопины-Шуйские были воеводами. Эту семейную традицию продолжил и самый известный из них – Михаил Васильевич Скопин-Шуйский.
Сведения о детстве и юности Михаила Скопина-Шуйского крайне скудны. Известно, что родился он в 1587 г., рано осиротел. Мальчика воспитывала мать Елена Петровна, урожденная княжна Татева. По обычаю того времени еще в детстве Михаил был записан в «царские жильцы». В 1604 г. разрядная книга впервые упомянула Михаила Скопина-Шуйского. Во время пира, который давал царь Борис Годунов кизилбашскому послу, он «смотрел и сказывал в большой стол», т. е. получил придворное звание стольника. При Лжедмитрии I юноша был пожалован в «великие мечники» – во время торжественных церемоний «с мечом стоял». Именно Михаила Скопина-Шуйского послали в Выксину пустынь за царицей Марфой, матерью погибшего в Угличе царевича Дмитрия, чтобы она приехала в Москву и признала самозванца своим подлинным сыном. Было тогда Михаилу всего 19 лет, и можно предположить, что стремительная придворная карьера обусловливалась не его собственными достоинствами (хотя современники отмечали, что он с молодости обладал «многолетним разумом»), а покровительством дяди, боярина Василия Шуйского. На свадьбе Лжедмитрия I с Мариной Мнишек всей церемонией распоряжался «тысяцкий боярин князь Василий Иванович Шуйский», а «с мечом стоял» его племянник Михаил. Не забыли и Елену Петровну Скопину-Шуйскую: она числилась «в сидячих боярынях за большим столом», место тоже весьма почетное. Юного князя Михаила даже прочили в Боярскую думу.