Если бы Суми был подчиненным адмирала, а не сторожевым псом, приставленным наблюдать за его действиями, Хории тут же подверг бы его наказанию. Вместо этого он всего лишь снова погладил подбородок.
— К счастью, здесь командую я.
— Пока что, — нагло заявил Суми.
Командир «Майи» отвернулся, предоставив им наблюдать, как в новом космопорту, сооруженном Антоном Верещагиным к западу от Претории, с первых приземлившихся челноков высаживаются войска. Хории решил при случае намекнуть командиру «Майи», что не стоит так явно выражать свою неприязнь к службе безопасности.
— Планета представляет собой сложную тактическую проблему, — заметил он. — Помните, адмирал Ли потерял здесь четыре военных корабля, два батальона и собственную жизнь вдобавок?
— Корейский адмирал пил слишком много содзу, — буркнул Суми. — Поэтому мы больше не производим корейцев в адмиралы.
Наконец-то появился и представитель «ЮСС» Дай-суке Мацудаира в сером костюме и узком галстуке, прикрепленном булавкой. Он небрежно кивнул адмиралу и полковнику, которые ответили тем же, и придвинул лицо поближе к экрану.
— Отличное приземление. Мне самому не терпится прибыть на планету и приступить к выполнению поручений компании. Быть может, завтра?
— Трудно сказать, хотя я уверен, что несколько опрометчивое решение подполковника Верещагина казнить вашего предшественника за измену оставило дела корпорации в некотором беспорядке, — отозвался адмирал, которому претила бесцеремонность собеседника. — Разумеется, я позволю вам спуститься на планету, как только обстоятельства будут этому благоприятствовать.
Когда Антон Верещагин символически переломил хребет африканерскому мятежу, казнив предшественника Мацудаиры за помощь повстанцам, кое-кто на Земле воспринял этот шаг с немалым удовлетворением. Во всяком случае, Хории прекрасно понимал двигавшие Верещагиным импульсы.
Мацудаира смотрел на адмирала с плохо скрываемой ненавистью.
«Полное отсутствие хороших манер», — подумал Хории.
Суми что-то буркнул себе под нос.
Стоя возле взлетной посадочной полосы, майор Рауль Санмартин наблюдал, как вновь прибывшие солдаты Хории выбираются из челноков и становятся в строй. Головные подразделения состояли из высоких и крепких маньчжуров в новеньких мундирах. Мысленно Санмартин сравнил их с поношенной формой взвода почетного караула, отобранного им в 3-й роте.
Командир 3-й роты, капитан Ханс Кольдеве, был заместителем Санмартина, когда он командовал этой ротой.
— Эти китайские верзилы выглядят впечатляюще, — шепнул Кольдеве.
Санмартин кивнул.
— Насколько я понимаю, на орбите ожидают спуска первоклассный японский штурмовой батальон и батальон императорской гвардии.
— Тогда жди неприятностей, — вздохнул Кольдеве. Войска непосредственно из Японии всегда означали неприятности.
Подобные войска никогда не расходовали на отправку в отдаленные колонии, если не предполагалось серьезных осложнений. Солдаты Верещагина служили в колониях уже почти двадцать шесть лет личного времени, на Земле же прошло верных полстолетия. Его офицеры не испытывали иллюзий относительно своего будущего, Рауль Санмартин — тем более.
Прежде чем Верещагин принял бразды правления на планете, здесь безраздельно властвовала «ЮСС». Расстрел планетарного директора «ЮСС» более, чем какое-либо другое действие, убедил африканеров, что Верещагин означает перемены к лучшему. Но теперь «ЮСС» вернулась в лице этих солдат, и Санмартин не сомневался, что миру скоро придет конец.
— Пора? — шепотом спросил Кольдеве.
Санмартин кивнул.
Кольдеве сделал быстрый жест за спиной, и волынки заревели «Свистящего свина» — любимую застольную песню батальона.
Музыка — если считать, что ансамбль волынок в состоянии сыграть хоть какую-то мелодию, — застала маньчжуров врасплох.
— Эк их перекосило, — довольно заметил Кольдеве.
Челноки с маньчжурами прибывали раздражающе медленно, и Санмартин украдкой взглянул на часы. Кольдеве шепнул уголком рта:
— Что, пообещал сегодня пообедать дома?
Санмартин глуповато усмехнулся. Его жена Ханна, спикер зейд-африканской Ассамблеи, приходила в настоящую ярость, если он опаздывал. Пять лет назад Санмартин пропустил один из их редких совместных обедов, когда какОй-то мальчишка с африканерской фермы всадил ему в бедро две пули, и с тех пор Ханна не знала покоя.
Верещагин наблюдал, как комната постепенно наполнялась людьми. Матти Харьяло и подполковник Уве Эбиль прибыли со своими офицерами, а президент Альберт Бейерс привел восьмерых «друзей закадычных», которые представляли все мало-мальски значимые кланы жителей планеты. Последней прибыла Ева Мур — своего рода мост между двумя мирами. Три года назад Мур вышла в отставку в чине подполковника, когда Верещагин отправил на землю ее 15-й резервный батальон, и вступила в должность администратора больницы Претории, которой ныне и управляла железной рукой на благо своим пациентам.
Бейерс официально открыл собрание.
— Насколько мы понимаем, Антон, — заговорил он по-английски с характерным акцентом, — прибыла новая имперская оперативная группа. Что нам это сулит?
— Вот именно. В кого они будут стрелять? — насмешливо осведомился Христос Клаассен, глаза оппозиционной партии Реформированных националистов. В его устах этот вопрос прозвучал особенно уместно. Банкир и бывший член полусекретного союза арфика-неров, Клаассен играл ведущую роль в провалившемся африканерском мятеже. Хотя он и не имел отношения к ядерным взрывам, уничтожившим космодром, два ковбойских города и три имперских военных корабля на орбите, его имя фигурировало в декларации независимости, а положение лидера оппозиции делало его еще более уязвимым.
Бейерс улыбнулся и похлопал Клаассена по запястью. Хотя во время выборов они забросали друг друга таким количеством грязи, что из нее запросто можно было бы построить немаленький дом, в личной жизни они оставались ближайшими друзьями. Только природный здравый смысл Клаассена удерживал демагогов из его партии от бескомпромиссной радикальной позиции.
— В кого они будут стрелять? Увидим, — вполне серьезно отозвался Верещагин. Он кивнул Матти Харьяло, и тот доложил:
— Мы тут немного поболтали с офицерами оперативной группы и убедились, что экспедиция очень большая — самая большая, какую я когда-либо знал. У них маньчжурский полк из трех батальонов, батальон императорской гвардии, японский штурмовой батальон, Бог знает сколько артиллерии и авиации, а также фрегат и три корвета. Новый командующий — вице-адмирал Сабуру Хории, и он снаряжен не хуже, чем для охоты на медведя. — Харьяло использовал выражение, которое подхватил на одной из колониальных планет. — С ними также около двух рот «черноногих», — добавил он, скривив губы. — Неплохо бы подкупить какую-нибудь из них, чтобы одна перестреляла другую.
«Черноногие» — имперская служба безопасности — были открыто презираемы и военными и штатскими за жестокость и продажность.
Принслоо Адриан Смит, мэр Претории, задал очевидный вопрос:
— Зачем им столько солдат, Матти? — Тощий светловолосый Смит постоянно носил один и тот же мятый костюм. Бывший журналист не утратил привычки задавать смущающие всех вопросы.
— Понятия не имею, — признался Харьяло. — Может быть, окрасить все здешние скалы в белый цвет. Могу найти и другие ответы, но они мне не слишком нравятся.
Майор Петр Коломейцев, командир 1-й роты, посмотрел на Верещагина, и тот ответил кивком. Светлые глаза Полярника блеснули.
— Думаю, все присутствующие здесь под подозрением. Либо имперское правительство не поверило нашему рапорту о подавлении мятежа, либо они хотят установить более жесткий контроль над планетой и ее обитателями. «ЮСС» присущи подобные желания.
Коломейцев редко скрывал свое глубокое презрение к имперскому правительству и его политике. Он получил свое звание до того, как правительство начало оценивать и степень политической благонадежности офицеров, поэтому шутя утверждал, что его индекс настолько низок, что его не повысили бы в чине даже в посмертных перевоплощениях.
Верещагин повернулся к своему замполиту.
— Тихару, у тебя есть что добавить?