Не нашедший себя в качестве боевого командира капитан Тихару Ёсида оказался незаменим в роли замполита и охотно помогал составлять правительство, навязанное Верещагиным Зейд-Африке. Но хотя Ёсида служил в батальоне уже шесть лет, Верещагин не знал, где пределы его лояльности, и сомневался, знает ли это сам Ёсида.
Замполит задумчиво нахмурился.
— Обычно правительство не склонно посылать куда-либо с Земли японские национальные подразделения. И никогда раньше два японских батальона одновременно не включались в одну оперативную группу. К тому же, насколько я помню, только в двух случаях батальоны имперской гвардии бросали на подавление колониальных беспорядков. Состав нынешней группы представляется мне весьма многозначительным, хотя я и не понимаю, что именно это означает, и потому не в силах разгадать намерения адмирала Хории.
Ёсиде понадобился не один год, чтобы вытравить из памяти окружающих крайне нелестную для него кличку «Консервный Оскал».
— Вещи, которых я не понимаю, действуют мне на нервы, — заметила матриарх ковбойского клана, заядлая курильщица Надин Чжоу. — Моей семье принадлежит немало земель, которые «ЮСС» привыкла считать своими. Им придется перестрелять всех нас, чтобы вновь прибрать их к рукам. Может, Хории собирается попробовать?
— Думаю, нам следует считать, что оперативную группу прислали сюда с целью положить конец сопротивлению имперскому правлению, что мы практически и сами уже сделали, — рассудительно вставил майор Пауль Хенке, прозванный Палачом. — Вопрос в том, как адмирал Хории понимает эту задачу.
Если Полярник выглядел спокойным, солидным и отличался суровым рассудительным разумом, то Палач излучал нервозность и энергию. И если лицо Коломейцева пересекал открытый любому взгляду длинный шрам, то лишь Верещагин знал, что душу Хенке исполосовало множество шрамов, которые никто и никогда не увидит.
— Итак, вы все считаете, что для столь отдаленной от Земли планеты прислали слишком много войск и слишком много японских солдат, — подытожил Бейерс. — Выглядит не очень обнадеживающе.
Обладающий невероятной популярностью Бейерс был одним из немногих по-настоящему честных людей, которых Верещагин когда-либо встречал. Он без устали протестовал против множества раздражающих деталей имперского правления, которые Верещагин время от времени хотя и с ядовитыми замечаниями, но все-таки отменял, к явной радости населения.
Фактически они заранее планировали, а иногда даже репетировали свои самые острые публичные дискуссии. Верещагин объяснял это. тем, что если вода будет слишком чистой, рыба не сможет в ней жить, а Бейерс еще более откровенно заявлял, что африканеры имеют право не только на хлеб, но и на зрелища.
— А что имперцы могут нам сделать? — осведомился еще один ковбойский лидер. «Малыш Джим» Макклосленд достаточно быстро вырос и возглавил один из крупнейших кланов, но иногда по-прежнему задавал обезоруживающе наивные вопросы.
— Выслать большинство из нас и установить военное правление, — жестко ответила Ева Мур.
— И что тогда будет с нашим народом? — тихо спросила Ханна Брувер.
— Лес рубят — щепки летят, — процитировал старую пословицу Верещагин.
— Мы знаем, что нужно «Юнайтед-стил стан-дард». Вопрос в том, насколько охотно адмирал Хории станет им подыгрывать, — нахмурилась Брувер. — Допустим, он не пожелает вмешиваться. Каков тогда худший вариант?
Верещагин кивнул, и Рауль Санмартин ответил за него:
— Я могу себе представить несколько сценариев. Если новый планетарный директор «ЮСС» не сможет убедить адмирала Хории отстранить правительство Альберта, он, возможно, попытается накачать деньгами Африканерское движение сопротивления. Деньги вкупе с репрессиями со стороны «черноногих» помогут ребятам из движения сделать невозможным функционирование гражданского правительства и вынудить Хории установить военное правление. Самое худшее во всем этом то, что многим из наших такое развитие событий может прийтись по вкусу.
— На планете в основном царит мир, а ее раны залечены лучше, чем я мог себе представить, — слишком громко заявил Клаассен. — Даже Африканерское движение сопротивления устало от борьбы. А не сказать ли нам адмиралу Хории, что если ему не нравится Альберт в качестве президента, то он всегда может поставить на его место меня.
— Тебе следовало бы помешать мне быть избранным, когда у тебя имелась такая возможность, но ты всегда был слишком мягкосердечен, — усмехнулся Бейерс.
— Огромное упущение с моей стороны, — покорно согласился с обвинением Клаассен.
Верещагин прекрасно знал, что Клаассен кривит душой. Клаассен нарочно позволил своему самому опасному сопернику в партии Реформированных националистов баллотироваться вместе с Бейерсом и, разумеется, с треском провалиться.
Верещагин видел, что нервозная обстановка не дает присутствующим сосредоточиться. Поймав взгляд Бейерса, он вернулся к основной теме.
— Очевидно, первым делом нам следует выяснить, каковы намерения адмирала Хории. Я постараюсь внушить ему, что Африканерское движение сопротивления представляет собой серьезную угрозу, и это должно побудить его действовать с осторожностью. Когда мы соберем больше информации, встретимся снова.
— А на чьей стороне окажешься ты, Антон, если дела пойдут скверно? — сделала прощальный выстрел Надин Чжоу.
— Антон будет нашим amicus usque ad aras, — продекламировала Брувер, избавляя Верещагина от ответа и поддразнивая мужа, привыкшего цитировать латинские изречения к месту и не к месту.
— Это переводится: «Он будет нашим другом до алтарей» — то есть насколько ему позволяет совесть, — объяснил Рауль Санмартин, невольно отождествляя себя с населением планеты.
Вторник (309)
Адмирал Хории мерил шагами пол недавно построенного административного здания космопорта, которое он распорядился предоставить ему в качестве штаб-квартиры.
— Капитан Янагита, — заговорил он, услышав, как вошел офицер разведки, не оборачиваясь и не меняя выражения лица, — сообщите, что вы узнали о здешней политической системе.
Большую часть- прошлой ночи Янагита провел за сбором информации, и под его глазами темнели круги.
— Есть, сэр. Местные жители весьма откровенны в том, что касается политики. — У них многопартийная система? — резко переспросил Хории, склонив голову набок.
— Да, сэр. Помимо Юнионистской партии Альберта Бейерса, которая включает в себя и африканеров и ковбоев и контролирует правительство, существует сильная и активная Африканерская традиционалистская партия, возглавляемая бывшим мятежником Христосом Клаассеном, и еще две маленькие, довольно рыхлые ковбойские традиционалистские партии. Есть также проимперская партия, организованная бывшим сотрудником «ЮСС». У нее нет мест в Ассамблее. — Янагита отвернулся, скрывая смущение. — Другие партии считают ее опереточной.
— Продолжайте, — приказал Хории, глядя в окно.
— Президент Альберт Бейерс возглавляет исполнительную власть. Он был недавно вторично избран на четырехлетний срок. Ассамблея однопалатная и состоит из шестидесяти членов — сорок от африканерских округов, восемнадцать от ковбойских и двое представляют последователей религиозных сект.
Хории кивнул.
— Припоминаю, что сектанты были первыми поселенцами планеты. Продолжайте.
— Доложить о судебных органах, сэр?
— Нет. — Хории впервые посмотрел на собеседника. — Насколько я понимаю, у Бейерса должен быть кабинет или министерства. Кому принадлежит власть там и в Ассамблее?
— В правительстве четыре министра непосредственно подчиняются президенту. Их увольняют только по его распоряжению.
— А в Ассамблее?
Янагита откашлялся.
— В настоящее время Юнионистской партии принадлежат тридцать девять из шестидесяти мест, партии Клаассена — тринадцать мест, а двум ковбойским партиям — пять. Прочие места принадлежат независимым. Ассамблея располагает четырьмя постоянными комитетами и четырьмя временными. Наибольшее влияние вроде бы имеют коммерческий, сельскохозяйственный и административный комитеты, так как у остальных слишком мало предметов для рассмотрения. Спикер избирается членами Ассамблеи. Теперешний спикер — женщина по имени Ханна Брувер; она замужем за одним из офицеров Верещагина. Она назначает председателей комитетов и сама возглавляет административный комитет.