- Вы именно так ходите, государь.
- Так медведи в лесу ходят.
Заложив правую руку за спину и легко размахивая левой, прогнув спину и вытянув шею, император пошёл вдоль зеркала. Фотий двинулся следом, повторяя осанку и движения.
-В Москве во время коронации толпа меня стеснила так, что лошади негде было ступить. Да не так же ходишь! Не так! Следи внимательнее… Люди кидались под ноги, целовали платье моё, сапоги, лошадь, крестились на меня, как на икону. « Берегись, – кричу, -чтоб лошадь кого не зашибла!» А они: « Государь- батюшка, красное солнышко, мы и тебя, и лошадь твою на плечах понесём, нам под тобою легко!» Поворот… Любит наш народ царей , и любовь хуже ненависти. Никто из русских царей не отрекался от престола при жизни, так и мне не дадут. Только заикнись, тут, поверь, сразу такое поднимется! Ну, будет… Гораздо лучше стало, чем прошлый раз.
Александр и Фотий стояли рядом как двойники.
- Ну , Фотий, на кого Россию оставляю? Как править будешь?
Фотий подошёл к столу.
- первым шагом моим будет отмена монархии и провозглашение Российской республики, подобной французской…
- Да ты что?! – задохнулся Александр. Фотий сохранял невозмутимость.
- Не страшитесь, государь. демократия – всегда либо хорошо скрытая монархия, либо олигархия. Просто сейчас именно так именовать правление.
- Хорошо. Дальше.
- Дальше я отменю крепостное право.
- Но ты же говорил?!
- Экономическая свобода разрознит народ, им станет легче управлять. Потом, как в случае демократии, наименование людей свободными ещё не означает свободы. Бывает ли она, свобода? А если бывает, то кто сказал, что свобода есть хорошо? Править всё равно будем мы с вами…
- А ты – софист!
- И в третьих, - Фотий развернул заранее приготовленную карту. – Посмотрите новую карту Российской республики.
Александр наклонился к столу.
- Федеративный союз, подобный древнегреческому. Столицу я перенесу…
-Назад в Москву?
- Нет, в Нижний Новгород.
- Почему в Нижний Новгород?
- Я переименую его в Славянск, центр славянских земель. В Москве и Петербурге место больно загажено.
-- А Польша где?
- Здесь.
- Как здесь?! За рубежом?!
- Да, как и Финляндия, отделена от России.
- Не знаю, как ты, Фотий…- протянул Александр. Он не успел договорить, в дверь осторожно постучали.
- Отлично! – воскликнул Александр. - Сейчас мы и проверим, Насколько ты стал на меня похож! – он заметался по зале. Торопливо задул свечи. Сделалось темно.
- В кресло, в кресло садись
Александр спрятался за ширму, а Фотий уселся в кресло, спиной к двери.
- Войдите! – крикнул Александр.
В кабинет вбежала скорая румяная императрица Елизавета Алексеевна в новом ярко-пёстром платье, натянутом на обруч аршина в три в диаметре.
- Сашуля, ты так долго не позволяешь войти? Уж не привёл ли ты во дворец любовницу? И не спрятал ли ты её…вот за той ширмой? – императрица быстро направилась к ширме, за которой притаился император.- Кто она, опять Нарышкина? Или какая-нибудь новая парвеню? Видно немного поправилось здоровье и сразу потянуло на старое?
- Стой, не двигайся, - вскочил Фотий с места. стараясь не показывать лицо, не поворачиваясь, стоя спиной, - Что тебе надобно? – спросил он строго.
Царица остановилась.
- Что с тобой, Саша? Откуда такая холодность?... дай я тебя согрею поцелуем…
- Я не нуждаюсь … в твоих поцелуях…Зачем пришла?
- Что с твоим голосом?! – заподозрила Елизавета. -У тебя болят зубы?
- Ну?! – строго спросил Фотий, он теперь боялся за голос и старался говорить, как можно меньше.
Царица скуксилась, потом сделала книксен:
-Государь! Я пришла просить за Фотия. По-моему он дельный человек и достоин ранга…
- Он и так митрополит.
- Саша, я не могу, у тебя чужой голос!
Фотий закашлялся.
- Я имею в виду, возродить патриаршество и сделать Фотия патриархом Московским и Всея Руси…
- Но Филарет, митрополит Московский, более достоин…
- Филарет стар, немощен, его убрать. Тем более, что и Филарет и Фотий, оба на букву «Ф», разница небольшая…
Александр, страшно довольный происходящим, неловко двинувшись, зашуршал за ширмой.
- Саша, там кто-то есть! – сказала императрица, сделав страшные глаза, и указывая за ширму.
- Это…кошка.
- Ты завёл кошку?
- …да.
- Какая прелесть! Дай посмотреть. Я обожаю кошек!
- Нельзя. Она…болеет.
Императрица подошла поближе к Фотию.
- Как странно!
Всмотревшись она узнала Фотия. Фотий подмигнул ей.
- Как странно! Странно! Странно! – захохотала Елизавета,- пожалуй я зайду в другой раз!
Lise ушла. Незаметно для Александра, она напоследок покрутила у виска и указала в сторону ширмы. Фотий усмехнулся. Александр выскочил из-за ширмы, захлопал в ладоши, запрыгал:
- Браво! Браво! Не узнала! Не узнала! Первый успех!
- Государь, боюсь , что Елизавета Алексеевна, что-то заподозрила…- с достоинством сказал Фотий.- Я нашёл средство более надёжное, укрыть ваше отречение…
- Ну-ка, ну-ка…
- Спрячьтесь.
Александр вновь встал за ширму.
Фотий три раза отчётливо хлопнул в ладоши. Другая, скрытая между куртуазными французскими гобеленами, дверь бесшумно отворилась. В кабинет, щелкнув сапогами, вошёл человек в солдатской форме.
- Ваше величество, по вашему приказанию рядовой 51-го пехотного полка 3-й армии Петров явился.
- Как зовут тебя, братец?- спросил Фотий.
- Фёдор, Кузьмы сын.
- Будешь стало быть – Фёдор Кузьмич…
Александр из-за ширмы внимательно наблюдал за солдатом. Безусловно, тот был похож на него гораздо больше, нежели загримированный Фотий.
* * *
Николай, в том же мундире бригадного генерала, в котором он был у Истоминой, быстро шёл по коридорам императорской резиденции. Не успевая, за ним бежали три офицера.
- Раевский! – приказал Николай на ходу. – Срочно собери всех моих адъютантов. Немедленно выезжаем в Святоозёрский монастырь. Предупредите господ офицеров быть конными, взять провизии на два дня.
Навстречу Николаю попался генерал граф Аракчеев.
- Что-нибудь случилось, ваше высочество? – услужливо спросил он.
- Всё нормально. Отлично. Великолепно. – На ходу прокричал Николай.
-Ох уж эта молодёжь! – пробурчал ему вслед Аракчеев.
- Ничего от неё никогда толком не добьёшься. Коновницын!
- он подозвал шедшего с ним рядом офицера. – немедленно собери всех моих штабных адъютантов. Предупредите офицеров быть конными и захватить провизии на два дня.
* * *
Кавалькада всадников Николая понеслась по холмам и лесам. Тайно за ним следовали конник во главе с Аракчеевым.
* * *
В гулкие стены монастырской церкви билась молитва инокини:
- По словам псалома41: « Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к тебе, Боже! Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому: когда приду и явлюсь пред лице Божие! Слёзы мои были для меня хлебом и день ночь, когда говорили мне всякий день « Кто Бог твой?» Вспоминая об этом изливаю душу мою потому что я ходил в многолюдстве, вступал с ними в дом Божий со гласом радости и славословием празднующего сонма. Что унываешь ты, душа моя, и что смущаешься? Уповай на Бога, ибо я буду ещё славить Его, Спасителя и Бога моего.»
В середине церкви молились пять или шесть пожилых монахинь в белых праздничных одеяниях. Между ними на коленях перед иконой Богоматери, которую держала одна из монахинь, в чёрном платье, напоминающем балахон, стояла Оленька, дочь Анны Истоминой. Оленька плакала, пряча в кулачок слёзы.