Суворов передернул плечами и тряхнул всклокоченной гривой.
— Вот вы, Николай Трофимович, образованный человек, столько всего знаете, а важное упустили. Как-то раз, лет сто назад, один европейский путешественник присутствовал при возвращении татар и ногаев из набега. И знаете, что он воскликнул? — Смирнов покачал головой. — «Да остались ли еще люди в том краю, куда ходил за полоном крымский хан⁈» Веками нас терзали эти ненавистные людоловы. Сколько на их руках крови, изломанных судеб, разлученных семей!
Бригадный комиссар давно уже не был мальчиком-идеалистом Коленькой, мечтавшим о красотах Италии. Повидал немало и сердце свое если не ожесточил, то точно закалил.
— Я вас понял, генерал-поручик! Именно так я и прикажу своим подчиненным комиссарам настраивать солдат на бой.
На рассвете, когда над рекой еще клубился наползавший от кубанских топей туман, войска начали переправу. Продрогшие и мокрые солдаты быстро обувались, строились в колонны, чертыхаясь, если у кого подмокла патронная сумка. Вдали послышались крики муэдзинов, созывавших правоверных на молитву. Им вторили свистки капралов. Эту новацию Петра Федоровича Суворов оценил на пять с плюсом и уже внедрил в своих батальонах. Лишь одна царская идея ему не нравилась — приказ офицерам держаться позади строя. Генерал-поручик считал, что только личным примером можно заставить людей идти на смертный бой.
Фыркали лошади, вынося на левый берег Кубани, своих седоков и вытягивая пушки. Кавалерия занимала отведенные ей в строю места. Верстах в десяти вверх по течению переправлялись иррегуляры — башкиры и калмыки. Они должны были выйти к Лабе напротив Керменчика и не допустить бегства орды.
Суворов перекрестился.
— С богом!
Войско двинулось в поход скорым шагом. Оно торопилось раз и навсегда разобраться с ногаями — не только отомстить, но и навсегда уничтожить древнего врага.
Когда урусы набросились на ногайский стан, степняки поняли, что пришла их последняя битва. Оставив в юртах вместе с рабами женщин, детей и стариков, уже не способных держать оружие, мужчины и юноши бросились в бой с отчаянием обреченных. Все понимали, что бежать некуда, что в зимних кавказских лесах ждет только смерть или рабские цепи у черкесов.
Бой длился до темна, и лишь ближе к полуночи ногаи стали отступать, открыв урусам дорогу к становищам. Среди юрт и овечьих кошар, при лунном свете продолжались разрозненные схватки. Солдаты Суворова не щадили никого, особенно когда обнаружили часть полона, уведенного с летним набегом. Женский плач, детские крики, стоны раненых, горящие кибитки, дикие вопли испуганных верблюдов, блеяние мечущихся овец, звон стали, свистки капралов, сигналы горнистов, ржание лошадей, отрывистые команды, свист картечи — все смешалось в дикой какофонии этого апофеоза войны (2).
Бои и преследование, добивание или пленение выживших продолжалось еще два дня. На третий в разоренную истерзанную стоянку поверженных ногаев начали съезжаться черкесы. Они выменивали рабов на коней, хорошие клинки, орехи, свежие фрукты и бочонки с медом. Принцип мусульманского братства с ними не работал, адыгские племена в большинстве своем исповедовали язычество, поклоняясь дубам, хотя среди них и встречались хаджи, обмотавшие белой или зеленой тканью свои высокие папахи.
— Матвей! — окликнул Платова генерал-поручик. — Передай черкесским вождям, что жду на переговоры.
Князья заинтересовались не столько предметом для обсуждения, сколько возможностью лично поглядеть на прославленного маленького шайтана на гнедом коне, как они прозвали Суворова.
— Я не хочу с вами воевать, прославленные воины!
Собравшиеся сидели, поджав ноги, в генеральском походном шатре. Их оружие, по черкесскому обычаю, было развешано на решетчатых стенах генеральской кибитки, превращенную в походную кунацкую. Их угощали водкой и плиточным калмыцким чаем. Другого угощения князья попросили не подавать.
— Мы бы не отказались помериться с тобой силой! — улыбнулся старик в роскошной панцире древней работы, удивительно подвижный для своих лет. — Но ты только что принял тяжелый бой, генерал. Бесчестно сейчас сражаться с тобой.
— Я хочу предложить вам другое. Великий набег! Слава о нем заживет в ваших сказаниях и песнях.
— Мы слушаем тебя очень внимательно.
— Южный берег Крыма. Я пособлю вам переправиться на другой берег Керченского пролива. Флот наш поможет. И вы пройдете железной метлой по татарским аулам, возьмете богатую добычу и вернетесь по льду, когда замерзнет пролив.
Князья задумались, не ведая, что Суворов выполнял четкий наказ государя. Им самим хотелось отомстить крымскому хану за долгие годы унижения, за требования подчинения. Но вдруг это ловушка?