На это обратил внимание и староста:
— Вижу, стрелку что-то не нравится. Не томи, Василий. И в себе не держи. Не веришь, что твой сын поднимет манок?
— Поднимет, — неохотно подтвердил отец. — Но, насколько я понял, поднимать «этажерку» он собирается с крыши дежурки? Как же он уберется оттуда, когда жахнет молния? Арбалет я спускаю с безопасного расстояния. Какая ни есть — автоматика…
— Об автоматике ты сам думай, — усмехнулся старец. — Твой сын, на тебе и забота.
Ветер на крыше оказался задиристым, но не «крутил», давил в одном направлении. Артем доставал из сундука клееные дуги крыльев и, поймав очередной порыв, уверенно пускал «змея» в черное небо. Раскаты надвигающейся грозы не беспокоили его. Он чувствовал себя в своей стихии. Один на один с ветром. Один на один с мечтой. Давненько ему не было так хорошо. Он знал, что община, оставив будничные занятия, собралась у окон жилой башни и наблюдает за ним. Но Артем не чувствовал их взглядов. И о спасении цивилизации тоже не думалось. Ему просто нужно поднять в небо манок для молний. Короткий прут арматуры и ленту из просоленных коричневых водорослей. Только и всего.
«Мне нужно разогреть металл, — думал Артем, — гору металла! Подумать только, если верить книгам, до прихода льда в этих шахтах ездили коробки, в которых люди перемещались с этажа на этаж. Очень удобно, чего там… А теперь в каждой из шахт — гора сплавленного металлолома. Его выменивали у земляков на рыбу и соль, везли за тридевять земель. Радиаторы, решетки, трубы, двигатели и части механизмов, опор или мостов… Молнии передают свою энергию металлу, который, остывая, позволял нам жить и думать. Староста прав, без этого изобретения людям некогда будет мечтать. Все силы уйдут на отопление. А в холоде сильно не помечтаешь…»
Что-то дернуло спину. «Страховочный трос?» Артем отвлекся от мыслей и с удивлением обнаружил все крылья в воздухе. Кабель черным хвостом струился по ветру волнами, на концах крыльев искрились бледно-голубые шарики — верный признак близкого электричества. С раскатистым грохотом молния расколола тучу.
«Попала? — обрадовался Артем. — Или мимо?»
Ему показалось, что веревка, которой он удерживал «змея», вспыхнула голубым пламенем одновременно из середины и сверху. Страшно заныли локти, подкосились колени. Чудовищная сила потянула назад. Стопорное кольцо выдернуло веревку из рук. Сразу стало легче дышать. Артем глянул под ноги и обомлел от пролетающей далеко внизу чайки. Посмотрел наверх: удерживающий его ремень лихо катился на ролике по тросу. Сердце тревожно сжалось: крепление троса на дежурке охватило голубое сияние. Да что там трос! — все здание опутывали огненные нити. И только сейчас загремело: волна сжатого воздуха ударила наотмашь, свирепо и безжалостно. От корневища коронного разряда отделился невзрачный отросток и по тросу погнался за Артемом. Он знал, что за его спиной, на крыше жилой башни, рыбаки изо всех сил крутят ворот, чтобы успеть перетащить его, Артема, через пропасть до того, как его догонит молния.
Они не успевали: голубая смерть была быстрее.
Но люди подготовились и к такому повороту: они разрубили направляющий трос и сбросили его в пропасть. Артем понял, что падает. Ролик соскочил с поникшего троса, а молния, упустив добычу, распустилась волшебным пионом и бросила в сторону беглеца несколько искр, растворяясь бледным дымком в воздухе.
Артем падал. «Теперь они соревнуются с тяготением, — подумал он. — Секунду назад опередили разряд, а теперь пытаются выбрать на ворот веревку, к которой я привязан…»
Он ударил спиной что-то звонкое и хрупкое. Стекло разлетелось сверкающей в свете молнии чешуей. Артем приготовился к сильному удару, но влетел во что-то мягкое, визжащее и теплое.
— Угадали! — давясь от смеха, кричала Машка. — Успели!
— А я еще спрашиваю: на кого Бог пошлет? — вторила ее смеху Дашка.
Они смеялись и выкручивались, выбираясь из-под него. А он лежал неподвижно, глядя через разбитое стекло на молнию, которая до сих пор пульсировала в ионизированном столбе, оставшемся на месте испарившейся ленты.
«Они обрубили направляющий трос, и я на страховке по дуге влетел в окно одной из жилых кварт, — подумал Артем. — Опять повезло!»
— Артик, хватит мечтать! — веселились сестры. — Нужно готовиться к переезду.
Он представил, как жар доменной печи из шахты лифта горячими языками расползается по заледеневшей башне. Туман, сырость, крупные капли влаги с потолка…
«Много работы: штукатурка, проводка, столярка… Тридцать этажей по восемь кварт. Это без учета складов и производственных помещений. Но начинать нужно с самого верха, с театра. И библиотека! Мне обещали библиотеку!»
Дверь в комнату распахнулась. Прибежали люди: сверкающие глаза, возбужденные голоса. От дружеских похлопываний плечам стало больно. И отец…
Он улыбался!
Кристина Каримова
В игре
— Понимаешь, игра такая вещь… Она затягивает, завлекает. В ней игрок становится царем. Богом! — Голос ораторствующего Маулдера звучал то громче, то тише. Иногда прерывался хрипотцой.
«Левый динамик фонит. Надо проверить», — мысль мелькнула где-то поверх сознания и пропала. После вирта Ящерице всегда бывало очень расслабленно и лениво, и не хотелось нарушать бытовухой это ощущение кратковременной гармонии.
— Игра затягивает, дает сознанию то, чего оно недополучает в жизни. И игрок будет приходить снова и снова. Тратить время, силы, ну и деньги, конечно. Тут главное — правильно угадать потребности целевой группы. Одним нужно всемогущество, другим — квесты, третьим — уютный уголок, где они могут тусоваться в полной безопасности… Вот я и ловлю их на это. И все — победа! Они мои до конца жизни.
— А мне что нужно? — спросила Ящерица, больше для поддержания разговора, чем действительно интересуясь ответом. Она валялась на кровати поверх одеяла, на животе покоился ноут, на стене тикали часы. Маленькая стрелка стояла на пятерке, большая — на двойке. До шести, когда придет мать с отчимом и начнется «семейный вечер», еще оставалось время. Время, когда она могла позволить себе быть собой — Ящерицей.
— Тебе… — протянул собеседник и замолчал. — Хммм. Никогда не думал…
Собеседник примолк — он был помешан на играх, но не как игрок. Он в своем роде тоже был богом — он их создавал. И ко всему, что было с ними связано, относился очень серьезно.
— Тебе нужна свобода. Вернее, разрешение на свободу. Ты слишком зажата.
— Чего-о-о?! — возмутилась оскорбленная Ящерица. Он говорит ей о зажатости, после того что сейчас было?!
Было действительно многое. Было то, о чем реальная Янка никогда не решилась бы даже подумать, а не то что выполнить. Да что там говорить, на самом деле она еще никогда даже не целовалась. Отличница. Правильная девочка. Ни слова против ни родителям, ни учителям. «А ведь он прав! — с ужасом вдруг поняла Янка. — Он прав!» Только здесь, в сети, она была той, которой хотела. А вне ее…
— Дурак! — бросила Ящерица, изображая равнодушие. — С чего это ты вообразил?
— Ну я так вижу, — кажется, невидимый собеседник пожал плечами. Она никогда с Маулдером не виделись ни в реальности, ни через сеть. Только голос. Только вирт. Только сетевые имена. Ни слова о реальности. Обоим это нравилось.
— Знаешь, по мне — так ты пролетел, — фыркнула Ящерица. — Но если в натуре так думаешь, возьми и сделай подходящую игрушку. Для меня. Такую, чтоб зацепила.
— Хм… Интересно. Я подумаю… — В голосе собеседника слышалась реальная заинтересованность.
— Ну думай-думай, — усмехнулась Ящерица. — А пока, может, ты займешь меня чем-нибудь на ближайшие полчаса?..
— Ну что, пляши! — Маулдер постучал неожиданно, во внеурочное время — совсем поздно. — Я сделал то, что ты просила!
— Что именно? — Она уже забыла, о чем они говорили Днем, и нервничала, переодеваясь: в любой момент мог зайти Павел Константинович. А прицепить к двери защелку — мама бы такого не пережила. «Как? В одной семье — и что-то скрывать друг от друга?!»