— Ты не уйдешь далеко, даже если у тебя в запасе еще есть фокусы, — хрипло сказал Волк С Тысячей Морд. — Я уже разослал почтовых птиц: тебя задержат. Впереди по дороге много тех, кто должен мне за проигрыш в карты!
— Недоумки, которые умудрились проиграть даже тебе, вряд ли сообразят, с какого краю сесть на лошадь, — сказал я. Нарочно, конечно: Волк С Тысячей Морд был отличным игроком. Но я-то, можно сказать, у него выиграл.
Волк С Тысячей Морд какое-то время стоял молча. Сейчас у него была одна башка, только морды постоянно менялись, словно на болванку волчьей головы проецировали «волшебным фонарем» лики разных волков.
Потом он сказал:
— Ты ведь выиграл у меня нечестно. Ты жульничал.
— Но ведь ты тоже жульничал! — отвечал я, тихонько шаря в мешке.
— Но ты жульничал ПО-ДРУГОМУ! У тебя была ДРУГАЯ тактика! — Волк С Тысячей Морд побелел от возмущения. Он орал и брызгал слюной: — Кто тебе не давал жульничать в том же ключе, что и я?! Я бы и слова не сказал!!! Это было бы ЧЕСТНО!! А ты сделал НЕЧЕСТНО!!!
Я вытащил руку из мешка, и стальная птица, с клювом, полным яда, порхнула к нему.
Фолм взмахнул своим громадным палашом и припечатал мою птицу к земле. Пружинки и шестеренки рассыпались в ядовитой лужице.
Волк С Тысячей Морд замолчал и посмотрел на птицу, приподняв переднюю лапу. Какое-то время он стоял так, а потом нахмурил лоб и поинтересовался:
— А кто делает все эти штучки, скажи на милость?
Я с досадой отмахнулся:
— Кузнец Логин из Тембло. Он ковал их специально под мой заказ.
Я мог назвать имя, абсолютно не беспокоясь о его безопасности. Я знал, что Волк С Тысячей Морд никогда зря не подставит свою жизнь под удар.
И впрямь, он отошел от птицы и задумчиво промолвил:
— Спасибо, что сказал. Буду обходить десятой дорогой двор кузнеца Логина, если меня занесет в это чертово Тембло. Взять его, ребята.
Фолм и Макхам рванулись вперед, и я взмахнул своей боевой цепью. Фолм перекатился через лопатки, а Макхам, как обычно, замешкался. И шипованный шар на конце моей цепи раздробил ему голову.
Фолм замахнулся мечом, но я стегнул цепью еще раз, и ее кончик, обвившись вокруг рукояти, вырвал оружие из его рук. Клинок моментально исчез, рукоять я отбросил в сторону. Через секунду Фолм погиб. Моя цепь скована таким образом, что каждое следующее звено более плоское и более острое, чем предыдущее, так что на конце это уже хлыст из отточенных лезвий. Еще на конец цепи надевается железный шар, чтобы удар был тяжелее. Его можно снять, но сегодня я этого не сделал.
Волк С Тысячей Морд зарычал. В отличие от него, у его людей не было никакой форы на убийства, и теперь они умерли насовсем.
Он прыгнул, низко, стелясь над землей, и полоснул Коня по ногам. Конь взвился свечой, одна из спиралей в узоре закрутилась туже, а раны на ногах мгновенно затянулись. Существует поверье, что мой Конь падет лишь тогда, когда узоры сплошным ковром скроют его шкуру; до тех же пор он неуязвим, и каждый шрам лишь добавляет богатства рисунку.
Мы кружили по поляне, и я едва успевал отбиваться цепью. Волк С Тысячей Морд был куда крепче своих ныне мертвых помощников, и мы дрались всерьез. Затем мне повезло, и цепь, обмотавшись ему вокруг шеи, перерезала его горло. Он упал, и палые листья вокруг сразу же запылали. Я подхватил цепь, и мы полетели во весь опор дальше, получив передышку до утра. Я оглянулся лишь раз. Волк С Тысячей Морд пылал, и горели листья вокруг него, чтобы он вскоре вышел возрожденным из собственного погребального костра.
Когда мы играли в карты у него в саду, я проиграл ему довольно много раз. Мы играли на форы, и в конце первого этапа у него оказалось куда больше фор на смерть от моей руки, чем у меня — от его. Но что поделать: серия проигрышей была частью моего плана, необходимой, чтобы выманить его на большую игру.
Потом, когда он поставил на кон свое сокровище, я сжульничал, используя другую технику, чем он, и выиграл. Он ничего не заметил поначалу, будучи расстроен проигрышем. Знаете, грыз землю, катался на спине и все такое. Я не дал ему опомниться, подхватил выигрыш и был таков.
Потом, видимо придя в себя, он что-то заподозрил, начал вспоминать партию и понял, что я его обманул. У него своеобразное понятие о честности, и он в самом деле и слова бы мне не сказал, надуй я его тем же способом, каким он все время пытался надуть меня. Мой же поступок он посчитал за оскорбление и взвился в погоню.
Теперь я убегал от него, стараясь как можно скорее добраться до дому. Пока мне везло, и при таких делах он мог догонять меня не чаще четырех раз в сутки. Но фокусы в мешке у меня кончились, а цепь, хоть и серьезное оружие, против Волка С Тысячей Морд была слабовата. Да к тому же, если бы он убил меня, ему не надо было бы никуда скакать. Он мог спокойно дожидаться моего воскрешения, греясь у костра, чтобы попытать счастья снова. А меня от роковой черты отделяло куда меньшее количество смертей, чем его.
Поэтому мы с Конем старались покрыть до утра как можно большее расстояние. Мы покинули Кератас, проскочили Навейский мост — кощунственное строение из ребер дракона; спугнули стаю светящихся птиц у какого-то болота; пересекли вброд реку Дилак, разгоняя некрасивых разжиревших сирен с крашеными волосами; и наконец выбрались на широкую дорогу, что вела в Зеленую Аламейду, где во всех семьях рождалось лишь по одному ребенку. Страж-У-Ворот, отупевший от трехсот лет охранной работы без отдыха, даже не заметил нас; призраки в оставшихся слева Зеленых Башнях дули в призрачные трубы, пытаясь привлечь внимание, но никто, конечно, их не слышал. В общем-то, все шло как обычно в этих краях.
Мы продолжали скачку, надеясь затемно покинуть Зеленую Аламейду, ибо у Волка С Тысячей Морд могли быть здесь союзники. Джуд фон Плейн, хозяин здешнего края, был любитель поиграть в карты.
Но по всему было видно, что мы не успеем. Нас пытались остановить бродяги, чтобы продать ворованных коней. Нас пытались остановить какие-то девушки в коротких одеждах. Нас пытались остановить вежливые молодые люди, чтобы спросить время и денег на дорогу до дома.
Мы, конечно, не остановились, но времени потеряли довольно. Ночь складывалась не в нашу пользу, и меня одолевали нехорошие предчувствия.
В конце концов взошло солнце, и Волк С Тысячей Морд догнал меня снова. Он хотел вышибить меня из седла, но я пригнулся, и он пролетел у меня над головой. Потом он остановился, развернулся, и мы тоже остановились.
— Нет, ты все-таки негодяй, — сказал Волк С Тысячей Морд, тяжело дыша. — Какой черт дернул тебя убивать Макхама?
— Но ты же не стал бы мешать им убивать меня? — поинтересовался я, делая ударение на последнем слове.
Волк С Тысячей Морд (теперь у него было десятка два голов, морды на которых все время менялись) помолчал, поскреб лапой бок под шелковым халатом, а затем заявил, что я сам виноват.
— Но послушай, — ответил я, — как можно обвинять меня в нечестном выигрыше, если любой посторонний наблюдатель вообще не засчитал бы нашу игру! Во имя Четных и Нечетных Богов! Мы ведь мухлевали оба!
— Я! Уже! Объяснял! — заорал Волк С Тысячей Морд, подпрыгнув на месте. — Ты мошенник, и сам это знаешь!
Я не стал спорить. Я и впрямь отлично знал, что смошенничал не по правилам, но, черт возьми, ведь выигрыш того стоил! Ни у кого больше не было такого чудесного сокровища, как то, что я вез за спиною, в хрустальном футляре и кожаном чехле. Я представил, как привезу его домой, и довольная улыбка появилась на моем в общем-то непримечательном лице.
Вот только Волк С Тысячей Морд готов был убить меня за это сокровище, и я вовсе не был уверен, что он ограничится первым убийством и ускачет восвояси с отобранным богатством. К тому же ему вряд ли захочется лезть в костер. Он отлично знал, что огонь футляру не повредит.
— Отдай мне его, и мы расстанемся. Я даже это тебе верну — пришлю с птицей. — Он показал мне короткую нитку синих бус, три из которых треснули и помутнели. Форы.