Честно говоря, на моей нити бусин было только две. Я редко выигрывал, вплоть до финала.
Я накрутил на палец прядь своих светлых волос. Пора было помыть голову. Да и подстричься не мешало — волосы отрасли почти до пояса, и я напоминал какого-то дурачка из героических сказок.
— Нет, — сказал я. — Мне он нужнее, чем тебе.
И распустил цепь.
— Ах ты гаденыш! — возмутился Волк С Тысячей Морд и выпрямился на задних лапах. — Слезай с лошади! Будем драться на земле!
Я скептически вздохнул и спрыгнул с Коня. Шар с цепи я снимать не стал.
Волк С Тысячей Морд скользнул ко мне, нырнул под взвившуюся цепь и угодил мне лапой в челюсть. Я перехватил его вторую лапу, а левой нанес апперкот.
Удар был хорош, жаль только, попал в пасть. Я еле успел выдернуть руку — ободрал, конечно, — и пнул сапогом его в живот.
— Вот подлец, — пробормотал он, складываясь пополам. Я был слабее его, но в кулачном бою на двух ногах он был не силен. Он сманил меня с Коня только затем, чтобы я не мог толком орудовать цепью.
Я отскочил назад и намотал цепь на руку, так что под низом были обычные звенья, а верхним слоем уже шли заточенные. Шар противовесом болтался у локтя.
Волк С Тысячей Морд снова бросился ко мне, метя когтями под ребра, но я уклонился и с разворота ударил защищенной рукой в ухо. В какое именно из сорока, я не обратил внимания. Главное, он покачнулся, и, хоть и ткнул меня сжатой лапой под дых, но несильно. Я врезал ему в центральную морду и пнул в лодыжку носком сапога. Потом отскочил и приспустил цепь. Дюймовые комары накручивали спирали вокруг нас, на лету ловя брызги крови.
Волк С Тысячей Морд остервенело помотал головами и прыгнул — на четвереньках, как зверь.
Это был сигнал к окончанию честной драки, и я в момент размотал цепь, орудуя ею, как хлыстом. Минуты две он гонял меня по поляне, вокруг восьмерками скакал мой Конь, так что было весело. Потом я запнулся и упал.
Волк С Тысячей Морд вонзил когти мне в грудь, а потом, несмотря на мои попытки задушить его цепью (я не продвинулся дальше поиска подходящей шеи), полоснул меня лапой поперек горла и отскочил.
Последнее, что я увидел сквозь пелену собственной горящей крови, это Волк С Тысячей Морд, пытавшийся тяпнуть моего Коня за ногу.
Я пришел в себя посреди кучи горячего пепла. Солнце уже давно взошло и светило мне прямо в глаза. Я лежал на спине, и футляр неудобно врезался в тело даже сквозь одежду и кожаный мешок.
Я приподнялся на локтях, морщась, и огляделся.
Конь пасся неподалеку, докуда не достало спалившее траву пламя; Волк С Тысячей Морд сидел на границе сожженного круга, зажав передние лапы между коленями.
— Привет-привет, — кивнул он. — Поднимайся, мне нужно то, что у тебя за спиной. — Он поднялся, почесывая лапой нос.
— Блохи? — поинтересовался я, вынимая из-за пазухи нитку с форами. Все тело болело, от пепла и солнца резало глаза. Щурясь, я осмотрел бусы. Один из вишневых стеклянных шариков лопнул почти пополам и затуманился некрасивым сизым оттенком. Я вздохнул и спрятал их обратно.
Волк С Тысячей Морд подошел и поставил лапу мне на грудь. Сил не было никаких.
— Ты же отлично знаешь, — сказал он, — что это не смешно. У меня не больше блох, чем у тебя.
Я издевательски почесал в затылке, потом поскреб в боку. Он вздохнул, закатив глаза к небу. У него пока была одна голова.
— Перевернись-ка, я заберу футляр, — сказал он, убирая лапу.
Я сел посреди пожарища, опираясь на руки. Вся кожа щемила, все кости ныли. Я начинал сочувствовать Волку С Тысячей Морд.
— Подожди, сейчас отдам, — сказал я. — Не лезь своими лапами.
Я встал на ноги, еще шатаясь, хоть силы быстро возвращались ко мне. Стянул со спины длинный кожаный чехол на ремне, распустил завязки.
— Держи, зараза, — пробурчал я, вынимая футляр.
— Нет, почему это я зараза?! — возмутился он.
Вместо ответа я стукнул его футляром в висок, прямо углом, а потом подхватил свою цепь и накинул ему на шею.
Я хотел его задушить, но цепь была острая, и я случайно перепилил ему горло. Из раны вырвалось пламя, и тело Волка С Тысячей Морд запылало.
Мой посмертный костер выжег всю траву, и Волк С Тысячей морд горел в гордом одиночестве. Я подозвал Коня, засунул футляр с выигрышем на прежнее место, и мы поскакали дальше.
Ближе к полудню рослый рыцарь в белых доспехах заступил нам дорогу. Я остановил Коня, потому что дорога за спиной рыцаря была перегорожена раз пять хорошей шипованной цепью.
— Эй, слезай, слезай! — крикнул он мне. — Именем Джуда фон Плейна, Властителя Аламейды, стой!
— Джуд, хватит дурачиться, — укорил я его. — Ну что за манера давить авторитетом? Кроме того, ты хозяин только Зеленой Аламейды, а не всей.
Джуд фон Плейн смутился:
— Ну так, это… В долг чести моему товарищу, Волку С Тысячей Морд, я останавливаю тебя и велю в счет платы за проезд отдать то, что ты выиграл у вышеозначенного господина в карты!
— Хватит ходить вокруг да около, — сказал я. — Я выиграл, например, пару фор на убийство. Одна осталась. Нужна? — Я посмотрел на него и не думая слезать с Коня.
И черт меня подери, если он не задумался на секунду.
Потом до него дошло положение, и он довольно осклабился.
— Поскольку я волен забрать весь выигрыш, то и фору в том числе, — объяснил он скорее себе, чем мне. — Но не забудь о главном — о том, что в хрустале у тебя за спиною!
— Джуд, как тебе не стыдно! — сказал я. — Проигрался в карты и обираешь честных людей. Я же тебе заплатил в тот раз за проезд в обе стороны. А если тебе еще чего-то надо, подойди и возьми, если можешь.
Джуд потоптался на месте, глядя на распущенную цепь. Она покачивалась, как маятник, длинная, из серебристо-зеленого металла, с железным шаром на конце. Когда-то Логин выковал ее из позвоночника Злого Змея, которого я убил на Поле Вод. Она утончалась к концу, где была отлично заточена. К ней не приставала кровь.
— Хорошее у тебя оружие, — сказал он. — Как называется?
— Сейчас оно называется Убийца Фолма Иногда Меченосца, — ответил я. — И если ты будешь продолжать задуманное, то оно может сменить имя на Убийцу Джуда фон Плейна.
Джуд цокнул языком.
— Так Фолм Иногда Меченосец мертв?
— Да. И Макхам тоже. Пропусти меня, и у цепи пока останется прежнее имя.
Джуд покачал головой. В нем было футов семь росту, на нем были его знаменитые перфорированные доспехи. Удар меча они держали отлично, а сквозная перфорация обеспечивала мобильность и вентиляцию. От любой же стрелы они, как известно, были заговорены. У пояса висел его меч. Он ничего особенного собой не являл.
— Не грозись, — сказал он. — Мы с тобой силой пока не мерились.
Я убрал шар с цепи.
— Джуд, — сказал я, — если мне повезет, я смогу снять тебе голову одним взмахом руки. Ты слишком близко стоишь. Подумай, хочется ли тебе погибать из-за глупого долга? Я ведь не отдам тебе ничего. Не затем я был убит на рассвете на твоей земле, чтобы позволить этому произойти еще раз.
Джуд какое-то время смотрел мне прямо в глаза, затем отвел взгляд.
— Тогда мне снимет голову Волк С Тысячей Морд, — сказал он. — Что я скажу ему?
— Скажи, что я победил тебя, — ответил я. — Он тебя не тронет. Ты ведь и впрямь хорошо меня задержал. Я не думаю, что ты хочешь быть убийцей либо жертвой, но тебе достанется одна из этих ролей, если мы начнем драку.
— Он мне не поверит, — сказал Джуд.
— Давай я хлестну цепью тебе по доспехам, — предложил я. — Останется след.
Он молчал где-то минуту, а затем кивнул головой.
Когда мы понеслись дальше, я еще какое-то время слышал звон снова натягиваемых им цепей, которые он снимал, чтобы пропустить меня.
«А сие Джуд, повелевающий Зеленою Аламейдою, — сказано в книге. — Телом он могуч, а духом в сомненьях. Числом же он один».
Мы теперь ехали по землям Розовой Аламейды, где всегда родилось множество близнецов. Волка С Тысячей Морд следовало ждать к зениту — хоть я убил его позже, чем встало солнце, но Джуд задержал меня.