Н.Ф. Федоров.
Федорова обуяла химера воскрешения всех умерших предков — на земле и во плоти. Но как воплотить такую колоссальную мечту? Предлагалось рационально организовать все человеческие силы — под властью всемирного монарха и при создании единой трудовой армии… Так-так. Улавливаете что-то знакомое? Товарищ Троцкий вполне оценил[78]. Нынешние приуготовители явления антихриста — тоже. Безумного старика до небес превозносят все новые и новые «космисты».
Воскрешение… Узнаете, что пародируется? Понимаете, чей это след? И точно, в судьбе Николая Федоровича (не способного к деторождению) он отпечатался четко.
«Каждую весну он испытывал близкую к патологии «охоту к перемене мест». Дромомания проявлялась так: внутри Н.Федорова начинал звучать повелительный голос, требующий уйти. И каждую весну, по крайней мере во второй половине жизни, он либо брал официальный отпуск, либо, если его не давали, скрывался и уезжал к Н.Петерсону (его почитателю. — Ю.В.), к которому испытывал чувства известного свойства[79]. Эта тяга и эротическое возбуждение были причиной его многочисленных срывов еще во времена школьной службы, когда весной, как раз в момент подготовки к экзаменам и завершения учебного года, он все бросал и уходил. По признанию того же Н.Петерсона, «занятия в музее, т. е. занятия по разыскиванию книг, очень его тяготили». Тем более что он также патологически не мог долго сидеть на одном месте, его все время что-то толкало к движению, было постоянно жарко, как известному «учителю жизни» Порфирию Иванову, одержимому бесом»[80]. Воспоминания современников рисуют нам философа как человека, мягко говоря, неуравновешенного: «Речь его была неожиданно страстной, глаза горели, голос срывался, на присутствующего противника сыпались сарказмы, брань, негодующие крики. Трясущимися от волнения руками искал он в карманах своего пальто искомканные бумажки, исписанные неровным, дрожащим почерком».(20).
Но как же восстановить людей из праха? «Воскрешение должно быть неким обращением вспять силы рождения, неким алхимическим процессом преобразования семени и эротической энергии… для восстановления родовой полноты. Дети должны «обратно родить», т. е. воскресить отцов»[81].
Вл. Соловьев прочел, тряхнул гривой и подхватил с энтузиазмом: речь должна идти об изменении направления эротических, «духовно-телесных токов» для превращения вещества праха предков в живые тела.
Ученик Федорова А.Горский детализирует почти в стиле детского сна Юнга: «Если все тело станет как бы сплошным фаллосом, как это ощущается во снах полета, т. е. вся кожа станет в полной мере эрогенной зоной, эрекция половых органов распространится равномерно на все другие, то есть все они начнут выполнять… функции воспроизведения — внедрение светового чертежа (образа) в хаотическое море тьмы и переработки его с помощью неорганической (неорганизованной) материи в органическую, мертвой в живую».
В.Ф. Одоевский.
«И вот в графическом цикле «Воскрешение» В.Чекрыгина, последователя Н.Федорова, мы можем увидеть некоторые «технические» детали эротико-алхимического процесса воскрешения. На одном листе мы видим поклоняющегося перед отверстой могилой голого мужчину, который рядом с могилой возгонкой своей половой энергии воскресил-восстановил-эрректировал фаллос с глазом. По-видимому, на следующем этапе этот фаллос превратится уже в отца воскресителя. На другом листе обнаженные женщины возгонкой половой энергии и поклонением порождают гигантское чрево, из которого выходит воскрешенная мать».
Итак, «дети, получив от отцов жизнь, обязаны по закону справедливости» прервать цикл деторождения и вместо этого воскресить и тем «породить обратно» своих отцов». Эта связь поколений — отличная от православной, молитвенной, когда дети молят Господа даровать родителям жизнь вечную.
Соловьеву, считавшему что половая любовь «оказывается пустоцветом», только такой идеи и не хватало. «Если смотреть… на фактический исход любви, то должно признать ее за мечту, временно овладевающую нашим существом и исчезающую, не перейдя ни в какое дело». Философ отрицает необходимость любви для рождения детей. Как известно, у самого В.С.Соловьева не было ни жены, ни детей…»
78
Вопросы организации трудовых армий в 1920 году обсуждал с Троцким ученик Федорова В.Н.Муравьев. Поклонником библиотечного философа был и Л.Б.Красин, который, как известно, являлся одним из наиболее деятельных сторонников идеи сохранения тела Ленина. В романе «Котлован» Андрей Платонов (также почитатель Федорова) устами своего героя говорит: «Отчего же тогда Ленин в Мазволее целым лежит? Он науку ждет — воскреснуть хочет».
79
Этот синдром описан еще Ломброзо: «Тассо странствовал постоянно… Руссо, Кардан и Челлини жили то в Турине, то в Болоньи, то в Париже, то во Флоренции или в Риме. «Перемена места составляет для меня потребность, — говорил Руссо, — весною и летом я не могу пробыть в одной и той же местности более двух или трех дней, а если мне нельзя уехать, то я делаюсь болен»».
80
Здесь и далее цитаты в этой главке взяты из исследования А.Попова «Чрево. Религия мнимого дела». М., Издательство храма Успения Божией Матери, 1996.
81
Такая алхимическая задача вполне могла бы быть поставлена и Фаустом. Кстати, один из основоположников русского космизма В.Ф.Одоевский, в бытность свою директором Публичной библиотеки в Санкт-Петербурге, создал в ней Готический зал или, как его еще называли, кабинет Фауста. (Его существование почему-то сейчас не очень афишируется сотрудниками.) В это стилизованное помещение собрали тысячи инкунабул, напечатанных в XVI–XVII веках в Германии, Голландии и Венеции. Можно предположить, что зал предназначался не просто для библиофилов. Во всяком случае, и по сей день паркетный пол у входа отмечен пентаграммой. Символично также то, что в годы Второй мировой войны единственным в библиотеке пострадавшим помещением оказался именно кабинет Фауста. Когда неподалеку разорвалась бомба, осколок попал в «готическое» окно, подрубил колонну, и потолок рухнул.