«…сам сатана принимает вид Ангела света, а потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды; но конец их будет по делам их». (2 Кор. 11: 14,15).
Бывает, когда человек своим покаянием сам нисходит в адский огонь. Преподобный Силуан свидетельствовал, что вокруг него «адское пламя гудело», где бы он ни был. И началось это после молитвы о нем, о готовившемся в монахи солдате, святого праведного Иоанна Кронштадтского. «Держи ум свой во аде и не отчаивайся», — так сказал старцу сам Спаситель, и его пребывание в попаляющем вечном огне пременилось на осияние от этого же огня.
Ученик преподобного Силуана, старец Софроний пишет: «По воскресении Своем Христос является исключительно тем, кто был способен воспринять Его уже в обоженной и просветленной плоти, пребывая невидимым для прочих людей. Так Свет Нетварный, «вся наполняяй», пребывает незримым для тех, кто не взыскал познать Бога всем существом своим. И опять, любопытная аналогия со светом физическим: он тоже невидим, если не находит воспринимающего и отражающего его предмета. При свете земного солнца природа становится великолепною для глаза. Свет же Божий, осиявший человека, делает его чудным образом преображенным: лица, самые банальные, как бы изуродованные грехом, в покаянной молитве озаряются Светом и видятся молодыми и даже прекрасными». [76].
Святитель Григорий Палама утверждает: «Тот, кто причастен Божественной энергии… сам как бы становится светом — он соединен со Светом и вместе со Светом видит совершенно сознательно все то, что остается сокрытым для лишенных этого благодатного опыта…»
Именно так было века спустя в далекой русской глубинке. Н.А. Мотовилов свидетельствует о своем разговоре с преподобным Серафимом. «Тогда он взял меня весьма крепко за плечи и сказал мне: «Мы оба теперь, батюшка, в Духе Божием с тобой: что же Вы глаза опустили, что не смотрите на меня?» Я отвечал: «Не могу смотреть, потому что из глаз Ваших молнии сыпятся. Лицо Ваше светлее солнца сделалось, и у меня глаза ломит от боли». Он отвечал: «Не устрашайтесь, Ваше Боголюбие, и Вы теперь также светлы стали, Вы ведь и сами точно в таком же именно свете находитесь благодатном, а то и видеть Вам того на мне нельзя было»…
Человек способен обожиться. А может стать обожженным. Все зависит от того, как приближается к аду — спускается в его бездны своим покаянием или идет на занимательную экскурсию под ручку с Мефистофелем. Что случилось с потемневшим лицом еще одного поклонника соловьевской Софии — Александра Блока?![153]
Действительно, кто ты? Для «посвященных» — это вопрос риторический. Блок и другие масоны знали, какой это там красный огонек горит в алтаре ложи. Свет Шехины![154]
«Любопытно, что в трудах И.В. Лопухина, сподвижника Н.И.Новикова, «масон» определяется то как любовник Софии, то как ищущий Софии… Говорится, что масон находится в девственном браке с Софией и что в масоне сама София возжигает светильник, «путь к ней освещающий»… В то же время София называется Небесной девой, которая рождает чад Премудрости, то есть тех же масонов».
Не от этого ли «облучения» Шехины столь странно потемнело лицо поэта?! Инфернальный загар так удивлял окружавших его людей! Но демонический «Серебряный век» гнул свою интеллигентскую линию. Евгений Иванов размышлял так: «Представьте себе, если бы мы по-человечески всем сочувствовали, […] впитывали бы в себя все скорби мира, как губка впитывает воду в себя, — представьте, как бы исказилось […] наше лицо […] и не стало ли бы оно лицом Демона. […] Лицом Богочеловека, прошедшего ад, не сродни ли было лицу обожженного адом Демона?»
«…он входит в грудь мою огнем», — писал Бодлер о своем демоне. Игры с огнем всегда страшные. Но бывает — запредельно. Согласно каббалистическим представлениям, Шехина неизменно присутствует среди десяти мужчин, собравшихся для исполнения ритуала. И, оказывается, бывают (и существуют по сей день) ритуалы, в которых энергия этой космической сущности используется для человекоубийства. Вот о чем пишет в своей книге «Еврейский синдром» бывший член ХАБАДа Эдуард Ходос:
153
К вопросу о наследственности поэта, страдавшего депрессиями и манией преследования [10]. Его дед по отцу умер в психиатрической клинике; а вот — о матери: «Неоднократно лечившаяся в психиатрических клиниках… Александра Андреевна придавала своему мистицизму болезненную чувствительность истерии; годами она находилась в состоянии напряженного, почти конвульсивного ожидания чуда». Стоит ли удивляться состоянию самого Блока, на которое предельно мягко намекает исследователь: «Поэт болел той же болезнью, от которой умерли любимые им Ницше и Врубель и которая так страшно воплощает в себе связь любви и смерти. Согласно Чуковскому, болезнь Блока стала прогрессировать сразу же после окончания Двенадцати». [96].
154
Характерно, что основатель ордена иллюминатов Вейсгаупт мечтал о «служении огню, ордену огня, храму огня». (Цит. по [31]).