* * *
Рай проснулся оттого, что по его обнаженному телу скользили теплые мягкие руки. А еще было невероятно хорошо ощущать, как кто-то пока невидимый откровенно ласкает самые чувствительные его мужские «местечки».
Рай медленно протянул руку к паху и коснулся жестковатых густых волос. «Это не Ева... у моей Женщины волосы - мягкие, струящиеся между пальцев, словно перышки...»
Рай открыл глаза и приподнялся, чтобы понять, кто с ним сейчас. Его янтарные глаза встретились с синими очами Лили.
- Доброе утро, мой милый! Как спалось на мягкой постельке? Я всю ночь рядышком была, тревожить не хотела... Давай сейчас побалуемся, чего бы ты хотел?
Лиля была без одежды, ее роскошная грудь скользнула по животу мужчины и приблизилась к его лицу.
- Попробуй меня, миленький, я така-а-я сладкая...
Рай положил руки на талию женщины, стараясь удержать ее на некотором расстоянии от себя. Ее тело было податливым и гибким, хотелось прижать его к себе и погрузиться в его манящие недра... Но это бы огорчило Еву... У него есть Своя Женщина и ему не стоит тратить себя на Другую.
Рай осторожно отодвинул Лилю на кровать и поднялся с постели, оглядываясь в поиске одежды.
- Раюшка, ты куда же, мой славный? А как же я? Я-то как же...
Лиля вдруг кинулась ему в ноги и, обхватив руками бедра мужчины, приникла к его вздыбившемуся «достоинству» своим неистовым ртом. Она забирала его член глубоко в себя и снова отпускала, чтобы пососать только саму «головку», она томно постанывала и умоляюще заглядывала в глаза мужчине, словно выпрашивая разрешение на продолжение такой изысканной «экзекуции». Редкий мужчина выдержал бы столь страстную атаку роскошной обнаженной красавицы...
И Рай почти уступил на эти вдохновенные просьбы о взаимном наслаждении, почти позволил ей продолжать... А потом всего лишь одна короткая мысль мгновенно отрезвила мужчину:
- «Мне придется излиться ей в рот, а это будет напрасной тратой... Все МОЕ принадлежит Еве, и только ОНА должна принимать мое семя, чтобы зачать новую жизнь, только Ева будет ласкать меня, отвечая на мои ласки. И Другую я не хочу...»
Рай чуть пригнулся и, взяв Лилю за голову, решительно отстранил от себя.
- У меня есть Ева и я хочу быть с ней. И я буду с ней так, как я хочу! Ты заставила меня здесь остаться против моего желания, и это мерзкий поступок. Тебе нельзя доверять, ты хуже змеи. Такую как ты, следует опасаться и стороной обходить, как можно дальше. Я ненавижу Того... Лесного, но теперь понимаю, за что Он мог ударить тебя... Таких, как ты у нас раньше называли «стервь», то есть падаль. Ты мне противна, и я ухожу! К Своей Женщине...
Лиля сидела, скорчившись, на полу и теперь в ее глазах мерцала откровенная ненависть:
- Если бы ты только знал, как вы все мне противны, уроды... Как я вас презираю... за ваше чувство превосходства, за то, что вы «сильный пол», а мы - женщины - «низший сорт» для вашего пользования... Вы же на самом-то деле такие слабые и трусливые, когда дела касается ваших мужских способностей, вы же всего боитесь, уж я-то знаю... вам так легко сделать больно, вас так легко уязвить...
Я ненавижу вас и... безумно желаю! Я проклята до конца своих дней. Я могу получать удовольствие каждый раз только с новым мужчиной, одного мне едва хватает на пару месяцев и потом я снова чувствую этот невыносимый Голод и выхожу на охоту... Что ты обо мне знаешь, мальчик... что ты знаешь о моей боли, моих ранах... что нанесли мне такие, как ты... пока я не научилась кусаться в ответ.
Иди к ней, к своей невинной овечке... Только запомни, что она никогда не даст тебе то дикое наслаждение, что могла бы дать я...
С глупой маленькой Евой тебе не изведать настоящей страсти, той, что заставляет трепетать от вожделения каждую клеточку тела, той, что заставляет парить в грозовых небесах, расправив невидимые крылья...
Рай только усмехнулся, натягивая штаны:
- Странная женщина... мне тебя даже немного жаль. А с чего это ты решила, что мне нужна именно такая дикая, безумная страсть? А, может, я, напротив, хочу в постели нежную, робкую и немного стыдливую «овечку», которая поневоле станет отвечать на мое пламя и постепенно «загорится» вместе со мной, разделяя мое желание и мой восторг?
Рай отвернулся и ушел искать Ту Единственную, что могла бы подарить ему Настоящее Удовольствие - только для него одного...
* * *
- Лифчик свой дай!
- Чего?
Я остановилась, как вкопанная, и теперь уже смотрела на Захара с подозрением и страхом.
- Че, оглохла? Лифчик, говорю, сымай!
- Зачем?
- Дрочить на него буду... Сказано, дай сюда, или тебе помочь... я мигом это дело...
Я отвернулась и медленно стащила с плеч бретели бюстгальтера, а потом вытащила сей предмет женского туалета через рукав футболки. Не глядя, бросила его в сторону Захара, и он ловко поймал эластичную тряпочку на лету.
- У дерева постой пока, сюда не ходи!
Пару минут я тупо смотрела, как Захар привязывает мой бюстгальтер к молоденькой березке, что росла возле старого замшелого пня, окруженного высокой густой травой. До меня доходило медленно, но, когда я поняла...
- Послушай...те, что вы задумали, не надо этого делать! Он же человек, он же не зверь какой-нибудь, так нельзя! Да, за что же вы с ним ТАК?
Захар повернулся ко мне с выражением откровенной злобы на и без того неприятном лице.
- А я за чистоту рода человеческого! За кровь предков наших, что в боях за землю русскую полегли, за дедов наших и матерей...
Я всхлипнула, стараясь удержать слезы:
- Что бы вам не наговорила Лиля, но вы самого главного-то не знаете... Рай тоже был на войне, он на самолете летал, он врагов бил, он - Герой! Его взяли в плен и опыты на нем проводили, всякие препараты... и потому он таким вот стал, похож на... вообщем, он Нашу Землю защищал, его уважать надо, а вы...
- Был в плену, значит, трус и предатель! Умирай, но не сдавайся!
- Так, если он без сознания был, если его месяц только в себя приводили?
- А когда он понял, что Зверем стал, надо было решение правильное принять!
- Какое... решение? Рай же ни в чем не виноват, он сам - жертва!
- А, вот, как считаю я! Коли все ж таки «сломали» тебя и ты «зашкварился», так чего долго тянуть... Если ты немного мужик еще - так поди и «вскройся»...
От этой «железной» зэковской логики меня прямо передернуло.
- А, может, это как-раз и есть та самая трусость... умереть, все-равно что сбежать!
- Зачем собой землю поганить, если ты - уррод!
- Ты же самый настоящий урод, так почему сам-то не «вскрываешься"?
- Да, ты меня с кем сравнила сейчас, сучонка мелкая...
От его увесистой оплеухи я полетела на землю. Лицо невыносимо горело, во рту появился противный привкус крови, кажется, у меня губы были разбиты. Я сплюнула на траву, так и есть...
- Вставай, чего «растелешилась» тут, некогда мне с тобой возиться!
Я уселась на земле, прижимая ладонь к щеке, мне очень захотелось поговорить на чистоту.
- Вот скажите, вы хотите обратно в камеру, вам на воле плохо живется, вас же туда вернут, это к гадалке не ходи!
- До нового срока я уже не доживу, окочурюсь через месяц, так мне коновал наш определил. Рак у меня, ляля, я внутри сейчас весь гнилой, как этот пень трухлявый... Вот такие дела! Оттого и отпустили «по бумаге» раньше положенного, чтобы закопали дома, чтобы статистику им не портил.
«Вот ведь бедняжечка! Расплачусь сейчас...»
- Так, тем более, вам сейчас надо грехи свои старые замаливать, пока время есть, а не с ружьем по лесам бегать, да на свиданки ходить со всякими горгульями крашенными.