Бурные дебаты вскружили многим головы. 5 января 1757 года Робер-Франсуа Дамиенс напал на короля на одной из версальских улиц и ранил его большим перочинным ножом; затем он стоял в ожидании ареста. Людовик сказал своему нерадивому телохранителю: «Охраняйте его, но пусть никто не причинит ему вреда».87 Рана оказалась незначительной, и нападавший заявил: «У меня не было намерения убивать короля. Я мог бы сделать это, если бы у меня было такое желание. Я сделал это только для того, чтобы Бог коснулся сердца короля и подействовал на него, чтобы вернуть все на свои места».88 В письме из тюрьмы королю он повторил, что «архиепископ Парижский является причиной всех волнений по поводу таинств, поскольку отказался от них».89 Его (по его словам) возбудили речи, которые он слышал в Парламенте; «если бы я никогда не попал в суд… я бы никогда не попал сюда».90 Эти речи так взволновали его, что он послал за лекарем, чтобы тот пришел и пустил ему кровь; но никто не пришел; если бы ему пустили кровь (утверждал он), он бы не напал на короля.91 Большая палата Парламента судила, осудила и приговорила его, а его отца, мать и сестру — к вечному изгнанию. Дамиенс подвергся пыткам, предписанным законом для цареубийц: его плоть разорвали раскаленными щипцами, его обрызгали кипящим свинцом, его разорвали на части четыре лошади (28 марта 1757 года). Высокородные дамы платили за точки обзора, с которых можно было наблюдать за операцией. Король выразил отвращение к пыткам и отправил изгнанной семье пенсии.
Эта попытка вызвала некоторое сочувствие к королю: Евреи и протестанты присоединились к молитвам за его скорейшее выздоровление; но когда стало известно, что рана была, по выражению Вольтера, всего лишь «булавочным уколом» (piqûre d'épingle), прилив общественной поддержки вновь обратился к Парламенту. Люди начали обсуждать представительное правление в противовес абсолютной монархии. «Они видят в Парламенте, — писал д'Аржансон, — средство от досады, которую они испытывают… Восстание тлеет». В июне 1763 года Парижский парламент вновь подтвердил, что «проверка законов парламентом — один из тех законов, которые нельзя нарушить, не нарушив закон, по которому существуют сами короли».92 Парламент Тулузы пошел дальше, заявив, что закон требует «свободного согласия нации»;93 но под словом «нация» он подразумевал парламенты. 23 июля 1763 года важный судебный орган, Суд помощников, под председательством храброго и честного Малешерба, представил королю доклад о национальной бедности, некомпетентности и коррупции в управлении национальными финансами; он просил его «выслушать сам народ через голос его депутатов в созыве Генеральных штатов королевства».94 Это было первое четкое требование о созыве национального собрания, которое не созывалось с 1614 года.