Многие подобные слова говорили родители Русудан и обучали ее терпению. А сама Русудан говорила своему сердцу: «Не будь тверже камня. Не слушаешь ты ни бога, ни людей. И не стыдишься родителей, не жалеешь детей и братьев. Всех, кто прежде знал радость жизни, ты огорчаешь. Юноши стареют безвременно, старики чахнут в тоске, а ты не внемлешь ни единому слову». Такими словами укрепляла Русудан свое сердце и старалась переносить горе, но, как ни старалась, не могла загасить палящий огонь. Из жалости к отцу и матери Русудан бодрилась, но сердце ее жгло яростное пламя.
Так прошло немало времени. Тяжко занедужила Русудан. И не помогали тому недугу ни лекари, ни снадобья. Горевали родители ее, но помочь не могли. Разнеслась весть о том по всем странам, и узнали братья Русудан о ее болезни, и пошел из Китая в страну иаманов ее старший брат. Шел он днем и ночью, пока не достиг Иаманети. Как вошел он в город, все сокрушались о Русудан и рассказывали ему. Пришел старший брат во дворец и увидел свою любимую сестру, пораженную тяжким недугом и обессилевшую от тоски, и измученных родителей своих. Заныло и его сердце, пошел он, громко плача, обнял Русудан и сказал: «Сестра, свет очей моих, радость жизни моей! С каких туч подул грозный ветер и унес безоблачное солнце наше — Роден и как смог он похитить витязя Придона, которого дэвы и вешапы одолеть не могли, совершенного по красоте и мужеству, посох старости родителей моих, светоч души моей, отраду братьев моих, юношу несравненного!»
Пришли братья Русудан из разных дальних стран. Окружили сестру. От их печали солнце покрылось тучами, земная твердь содрогнулась. Как увидела братьев своих Русудан, залилась горючими слезами. То одного обнимала, то другого, на колени перед ними вставала: «Не оставляйте меня жить, не старайтесь меня спасти. Зачем мне исцеление: то, что можно увидеть, я видела, то, что можно услышать, слышала. Испытавшая все это, какую радость я вам доставлю и чем утешу родителей?»
Отвечали братья: «Да не услышим мы таких слов, не прожить нам и мгновения без тебя, мы верные твои слуги. Или убей нас своей рукой, или покажи нам твой сияющий лик, цветущие ланиты, дай услышать твой сладостный голос, речь неспешную и напевную. Отчего забыла ты нашу любовь и почтение к родителям? Почему не утешишь их и не возрадуешься нашему приходу? Мы из таких дальних стран прибыли, такие трудные дороги прошли по морю и по суше, много сражений перенесли и схваток с дикими зверями, многих великих и могучих государей видели и волею божьей пришли сюда целыми и невредимыми. Придон моложе нас, он бодрый и юный витязь. Если бы даже ушел он для того, чтобы сразиться с дэвами или дикими зверями, и тогда ты не должна была предаваться отчаянию. Если даже отправился он в дальний путь, это нетрудно и нестрашно. Представ перед царем, не получит он ничего, кроме почестей и милостей. Что же ты убиваешься? Может, Придон придет так скоро, что ты и не заметишь. Я старый человек [7]и много слышал о переживших испытания и глазами своими видел невзгоды великих государей».
Такими речами братья старались поддержать Русудан, рассказывали ей о многих бедах и радостях. Родители внушали Русудан смирение, утешали и ободряли ее. А братья сказывали о виденном и слышанном, из книг древних вычитанном, о невзгодах и муках великих государей, а после о вызволении их по воле божьей из бедствий и о радости. Сжалилась над братьями Русудан, старалась не плакать так громко. Ждала вестей от детей, но не получала их и пребывала в горьком неведении.
Когда миновало два года, пришла весть о том, как встретили Придона знатнейшие вельможи и отвели к государю с таким почетом, какого не выразить словами, и сказали: «Желает видеть тебя великий и высокий государь, и хочет он, чтобы ты воцарился над всеми странами».
Воспряла немного духом Русудан при этом известии, выслушала сказанное. Как увидели ее братья, что она пришла в себя и оправилась, возрадовались великой радостью и богу вознесли великую благодарность за то, что Русудан спасена и возвратилась к жизни. Пришли они воздать ей почести и сказали: «Как ты теперь, отрада родителей и покровительница братьев? Блаженны глаза наши, зрящие, что радость вернулась к тебе. Слышали мы весть, порадовавшую наши сердца». Поблагодарила их Русудан: «Братья любимые, исцелители страдалицы-сестры! Извела я вас своим горем. Вот уже семь лет, как родители мои не имели ни минуты покоя и куска хлеба не проглотили без слез. Вот уже год, как вы здесь, и после такой долгой разлуки не оказала я вам достойной встречи и ни одного светлого дня вы не видели. Лучше бы мне не родиться и не быть взращенной матерью вам на горе!»
Отвечали братья: «Зачем говоришь ты так, для чего нам пиры и утехи, если тебя они не радуют?» Потом улыбнулся старший брат и сказал: «Матери Зава, потерявшей единственного пятнадцатилетнего сына, больше твоего претерпеть пришлось». Сказала Русудан: «Был ли кто на земле, испытавший невзгоды, подобные нашим? Не дай господь, чтобы кто-нибудь еще претерпел столь страшные бедствия!» Отвечал ей снова старший брат: «Много чужих стран я посетил и от многих мудрецов узнал разные истории. Многое сам видел, многое от других слышал. Тяжкие невзгоды претерпевали и знатные люди и простые, но в конце покой и радость посылал им господь. Самые великие муки и испытания выпадают на долю царей — так было и будет. Царствование без бед и радость без горя — о таком не слыхал я даже от мудрецов, живших в старину. Вот послушай, я расскажу тебе историю, случившуюся давно, но сегодня, может, она покажется занятной.
Когда я покинул свою страну, долго шел по суше и по морю и занимался попутно своим делом. Исполнил я все поручения отца и решил возвращаться назад. Пригласил вельмож той страны, хотел устроить им пир и так распрощаться с ними. Сели мы и предались веселью и утехам. И стали рассказывать друг другу разные истории. Был среди нас некий старый купец, и молвил он следующее: «Нет на свете страны прекраснее Китая и царя лучшего, чем китайский царь, и города величественнее, чем китайская столица». Попросили вельможи того купца: «Расскажи все, что знаешь о том». И он отвечал: «Не знаю я больше того, что слыхал от своего отца. Нет на земле витязя прекраснее, чем Зав, и царя более могущественного, чем он». Я обиделся и сказал: «Не видя его своими глазами, а только слыша о нем, что же ты унизил всех остальных?» И сказали вельможи: «Если бы нашелся человек, который пошел бы в Китай и узнал все подробно, тогда посрамили бы мы этого купца». И решил я про себя пойти в Китай, но вслух этого не произнес. Мысль об этом запала мне в душу.
Я всю ночь не знал покоя, думая об этом. Как только занялось утро, я стал собираться в дорогу, оставил там же свою поклажу и слуг, навьючил постель на одного мула, взял одного слугу и пустился в путь. Шел я много дней и добрался до китайских пределов. Увидел я большую страну, со многими домами, городами и крепостями. Удивился я красоте и богатству той страны. Жалко стало мне себя, что хожу я по той стране бедным странником. Иду я грустный, а все спрашивают меня: «Кто ты, бедный чужестранец, иди поешь с нами, если голоден». Я не шел, не в силах побороть смущение, а они осуждали меня еще больше. Сказал я себе тогда: «Горе мне! Для чего растил меня мой отец? Отчего считал я себя для царей желанным, друзьями любимым и хваленым? До сих пор все мудрецы и ученые мужи хвалили меня и удивлялись моему уму и моей учености. Юноши оспаривали друг у друга право состязаться со мной в стрельбе на ристалище, а ныне любой может унизить меня. Зачем мне понадобилось увидеть Китай?»
Так я шел двадцать дней, не находя покоя от тоски. И не встретил человека, который развеял бы мою печаль и которому я мог бы раскрыть свое сердце. Все более тяжко мне становилось. Решил я возвратиться. Поглядел по сторонам, вижу: едет человек на муле в золотой сбруе в сопровождении двух рабов. Я, опасаясь, что и он будет смеяться надо мной, свернул с дороги. Но он, увидев меня, послал ко мне слугу: «Я вижу, что ты чужестранец, и хочу с тобой познакомиться. Приходи, попируем вместе». Я вначале не послушался этого человека и сказал: «Что это за страна, где не признают человека, не желаю я от вас ни пиров, ни утех».