Пошел слуга и доложил о том своему хозяину. Тогда пришел он ко мне сам и сказал: «Кто ты, брат, и почему гневаешься, неужели дурные люди обидели тебя?» Как увидел я его доброту, сердце мое немного успокоилось, и я сказал: «Попал я в страну невежд, и, разгневавшись на них, я забыл о приличии и встретил тебя неприветливо». И сказал он мне: «Не гневайся, брат, вижу, что человек ты знатный и достойный почитания, но не встретил ты равного себе, а с дурными людьми водиться тебе негоже. Прикажи, и сядем в тени».
Понравилось мне обхождение этого человека, и я пошел за ним. Привел он меня к роднику. Спешились мы, поели и отдохнули. Потом спросил я его: «Чья это страна и кто эти люди?» Отвечал он мне: «Те, кого ты видел, — охранники шатров и табунов знатного визиря». — «Так богат ваш визирь, — спросил я, — что на протяжении двадцати дней пути стоят его табунщики?» Он сказал: «Не двадцать, а сто дней ты будешь идти и видеть по пути принадлежащие ему стойла». И вспомнил я слова того купца и подумал: «Не лгал он, великая страна, оказывается, Китай». И спросил я у того человека: «Брат, а ты кем состоишь при визире»? Он ответил: «Я старший над табунщиками». И я сказал ему: «Я никуда не уйду, не повидав твоего патрона».
Шли мы долго, проходили города за городами, крепости за крепостями. И увидел я, что страна велика и прекрасна и нет на земле городов, равных тем городам. Привели меня в дом к визирю. Объявили ему о моем приходе. Сразу явился ко мне человек и пригласил с большим почетом. Приласкал меня визирь, расспросил: «Кто ты, сынок, из какой страны пришел?» Рассказал я ему о том, что со мной приключилось. Удивился он моему неподобающему виду и сказал: «Слышал я о богатстве и добродетелях твоего отца. Кто же отпустил тебя в путь одного?» Я ответил, что иду не из дому. «Был я в Хорасане[8] с войском в походе и услышал там от одного купца о могуществе и щедрости вашего царя, которого он назвал лучшим на земле. Я рассердился и, оставив свою свиту, тайно ушел один. Хотел видеть вашу страну и государя». Он сказал мне: «Сын мой, трудный путь ты одолел, много испытаний видел. Китай — большая страна, если хочешь увидеть все, за год не обойдешь. Если желает сердце твое, я расскажу тебе обо всем, что приключилось с нашими царями».
Поблагодарил я его, воздал ему достойную хвалу: «Расскажите так, как подобает добродетели вашей». Он сказывал мне — я же внимал ему».
ГЛАВА 1. ЗДЕСЬ НАЧАЛО ПЕРВОЙ ПОВЕСТИ О ЦАРЕ ЗОСТЕРЕ, СЫНЕ ЗОСИМЕ, И СЫНЕ ЕГО ЗАВЕ
Жил в Китае царь Зостер, великий и могущественный, богатый и ратному делу преданный, к бедным милостивый, сиротам и больным покровительствующий. Были у него сын по имени Зав и две дочери безупречного нрава, на которых было приятно глядеть. Не знал царь иных забот, кроме охоты и щедрых воздаяний. Когда его сын подрос и исполнилось ему пятнадцать лет, не делал он ничего и не вспоминал ни о чем, а только ходил по полям и долам и охотился. Таков был его обычай: одну ночь в неделю он отдыхал с родителями, утром вставал, ему подавали к столу жареного фазана или рябчика. Отведав пищи и выпив немного вина, Зав снаряжался на охоту, садился на коня и уезжал. Семь дней он охотился, не сходя с коня, без пищи и питья, не зная отдыха. На седьмую ночь возвращался домой и отдыхал, на восьмой день опять ел, пил и садился на коня. И снова семь дней носился по полям за табунами коней, а после раздаривал их.
На седьмую ночь он возвращался домой, отдыхал, ел, пил, а утром отправлялся играть в мяч: садился на коня и семь дней так гонял мяч, что и ночью с коня не сходил, никак угомониться не мог. Тужили родители, глядя, как ведет себя их сын, но не говорили ему ничего, не желая его обидеть.
Однажды, собираясь играть в мяч, Зав вдруг сказал: «Клянусь солнцем царя Зостера, давно не наведывался я в казну моего отца и не знаю, какими сокровищами он владеет. Пойду погляжу». Как услышали это казначей и его подручные, обгоняя друг друга, прибежали к царю с известием: «Сын ваш изволил попросить ключи от сокровищницы и хочет видеть казну». Обрадовался Зостер и повелел: «Заклинаю вас, ступайте проведите его по старым и новым хранилищам, да не пропустите ничего из богатств отцов и дедов моих, все мое имущество сыну моему возлюбленному покажите, не упустив ни большого, ни малого. Авось увлечется он созерцанием драгоценностей или приглянется ему что-нибудь, и хоть один день он проведет, не садясь на коня».
Пошли они и раскрыли двери десяти тысяч сокровищниц, таких, которых сам царь Зостер не видел, а виденному и добытому им самим и вовсе не было числа. Обошел это все Зав и осмотрел. Но не тронули богатства его сердца, и сказал он: «Знал бы я, что у отца моего такая малая казна, не пропустил бы я сегодня игры в мяч». Вышел он из сокровищницы и не взял ничего, кроме одного украшенного камнями чогана весом двенадцать литра и жемчужного мяча. Только собрался он играть, как подошел к нему слуга и передал повеление царя: «Иди ко мне, жизнь отца твоего, сядем за пир». Предстал Зав перед отцом с чоганом в руках и сказал: «Во имя солнца царского, сегодня я еще не играл в мяч, разреши мне поиграть». Огорчился царь и молвил: «Сын мои возлюбленный, зеница ока старого отца! Что же ты увлекся мирскими соблазнами и не изучаешь закона и порядка царствования? Я состарился, не могу ни воевать, ни страной управлять. Провел я свои дни в боях, не выпуская меча из рук, прибавил к стране моей большие владения и города, многих государей устрашил я своим могуществом. Ныне все они стали моими врагами, но не могут они расправиться со мной, ибо не исцелились еще от ударов моей палицы, и до смерти, думаю, будут меня страшиться. Но не сегодня завтра я умру. А ты даже рассказов о битвах не слыхал, а своими глазами их и вовсе не видел. О пирах и утехах не помышляешь и войском управлять не умеешь. Только знай коня по полям гоняешь. От голода силы твои убудут и мозг ослабеет, знания уменьшатся. Проживешь ты без сыновей, и враги легко тебя одолеют. Вот отчего кручинится сердце мое, а так — я не против твоих игр».
Разобиделся Зав, повернулся и сказал так: «Ради тех сокровищ, что я видел сегодня, даже игры в бабки[9] не стоит оставлять, а не то что игры в мяч. Пристало ли гордиться государю тем, что богатство он добыл мечом и многих царей по миру пустил? Поражением многих и победой одного гордиться не следует. «Когда я доживу до того дня, чтобы многих мог одарить, а самому малым довольствоваться» — вот что хотел бы слышать я от своего отца. Пусть я негодный воин, несведущий в битвах, но отец мой — мудрый правитель, испытанный в боях. Не жить мне, если и без войны не раздобуду богатства, но добытым в боях хвастаться не стану». Сказал Зав и пошел в покои царицы.
Доложили слуги царице: «Идет сын ваш Зав». Встала царица, пошла ему навстречу и обняла его: «Слава богу, сынок, решил ты отдохнуть!» Не ответил Зав, сели они, положил он голову на колени матери и прижался к ее груди. Две сестры его, подобные солнцу, обнимали его, руки ему целовали, молили: «Чем услужить тебе, чтобы сегодня мы подольше тебя видели?!» Потом поднялся Зав и сказал: «Почему вы хотите, чтобы я сидел дома?! Царь, отец мой, гневается, что я ничем не занимаюсь, а вы только и мечтаете, чтобы я сидел дома. Ну, останусь я здесь, не стану в мяч играть, не буду на охоту ездить, посмотрим, достигну ли я чего-нибудь сам или добавлю что-нибудь в царскую казну, сидя дома!» Лег Зав спать в ту ночь меж двух сестер, и радовались те, взирая на него. Как только утро занялось и солнце пролило свой свет, он снял у одной сестры с пальца кольцо, у другой взял кисет с золотыми монетами, встал и вышел. Сестры не спросили, зачем ему это понадобилось, а он ничего не сказал, пошел в свои покои и написал письмо. «Я ухожу, родители мои любезные, не знаю куда. Не горюйте о разлуке со мной и не печальтесь о моих скитаниях. Пожелало мое сердце вольной воли, должен я испытать себя. Ждите меня семь лет и не тужите. Коли испытаю я себя и найду врага, равного мне по силе, и одолею его или за семь лет скитаний получу вознаграждение, пусть тогда скажет царь Зостер: не глуп и не слаб мой сын! Больше семи лет я отсутствовать не буду. Если не вернусь через семь лет, знайте: или я погиб, или счел себя недостойным вас. Не ждите меня тогда. Хотите плачьте, хотите смейтесь — это уж не моя забота».