Вхожу в кабинет врача. Молодая красивая женщина в белом халате ласково говорит:
— Подойдите поближе. Подошел поближе.
— Садитесь!
— Сел.
— Самочувствие у вас какое? Я растерялся, пожимаю плечами.
— Хорошее — говорю.
— А на что жалуетесь?
— Вроде не на что мне жаловаться.
— Зачем же вы тогда ко мне пришли? Что у вас болит? И где?
Я еще больше растерялся. Что у меня, действительно, болит? Где болит? Не могу вспомнить! Забыл! Так ничего ей и не сказал. Поднялся и ушел. Вот что склероз делает!
ЗАБЫТАЯ «МЕЧТА»
Итак, мой попутчик сказал мне:
— Дед Латып из рассказа «Склероз» — это я.
А надо вам сказать, что своего деда Латыпа я написал по подсказке Мухаметши. Он его лично знал. Я тоже хотел с ним познакомиться, да выяснилось, что дед уехал к себе на родину, в Башкирию. Поэтому многие его приключения я выдумал.
Говорю:
— Вы с автором рассказа встречались?
— О, если бы я его встретил, я бы задал ему перцу!
— За что?
— Сильно врет! Насочинял про меня, чего и в помине не было.
— Может быть, он не о вас писал?
— А о ком же еще?! Многое ведь совпадает. Насчет лодочного мотора — все точно. И то, что якорь забыл выбрать, тоже было. Забыл, зачем к врачу пришел в поликлинику,— тоже, правильно. А вот что стащил у жены бельевую веревку и что демонстрацию фотографировал, не сняв крышки с объектива,— это все сплошное вранье!
— Может быть, у вас даже и фотоаппарата нет?
— Есть у меня фотоаппарат. И даже такой случай был: я действительно начал фотографировать, не сняв крышки с объектива, но это же не на демонстрации было! Зачем же так врать?
Дед Латып задумался.
— Впрочем, он ведь писатель, выдумывать — это его ремесло. Но я так полагаю: если уж ты назвал в рассказе своего героя именем реально существующего человека — деда Латыпа,— повидайся с ним сначала, поговори, а потом уж садись и пиши!
Подумал еще и прибавил:
— Тогда, возможно, дед Латып ему и более забавные истории из своей жизни рассказал бы!
— А были такие?
— Всякое бывало. Но теперь, знаете, я совсем другим человеком стал. И мотор у меня работает исправно: один раз дерг — и готово, затарахтел. И склероз свой одолел. Все помню, ничего не забываю!
Наш поезд, замедляя ход, приближался к станции. Дед Латып посмотрел в окно, вскочил, торопливо снял с крючка свой молодежный рюкзак.
— Ох, старый я болтун! Проехал свою станцию, придется обратного поезда дожидаться!
С этими словами он устремился к выходу, позабыв снять с другого крючка свою болонью — свою «мечту». Я не успел опомниться, как он уже выскочил на перрон и исчез в толпе. Вот тебе и «одолел склероз».
Я обратился к одному из пассажиров — тоже рыболову по внешнему виду:
— Вы не знаете случайно, где старик живет?
— На рыбацком острове.
— Прекрасно! Возьму с собой его плащ, а потом заеду на остров, отдам. Так оно быстрей будет.
Глава первая
ВОЛГА ПОД КАЗАНЬЮ
Через две минуты моя остановка. У нее еще нет названия, она безымянна, как новорожденный ребенок. У нее есть только номер — 774.
Но эта цифра уже успела стать популярной. Кого только не встретишь на платформе № 774 среди сотен, даже тысяч приезжающих сюда и уезжающих отсюда людей! От ночного сторожа до академика включительно.
Едва дизель-поезд, тонко прогудев, успеет остановиться, как из его вагонов этакими кузнечиками выскакивают пассажиры и цепочками по тропкам слева от линии железной дороги устремляются кто прямо, вдоль рельсов — на запад, кто в противоположную сторону, на восток, кто точным курсом на юг.
Всех тянет к себе Волга!
Наверное, есть на белом свете и более красивые места, чем волжские берега. Но те места не для меня. Летом Волга держит меня крепко. Я не раз пытался сам себя убедить: нельзя сиднем сидеть на одном месте, надо пошататься по свету, посмотреть другие края. Щ Но Волга не отпускает! Заблестит под солнцем ее волшебное зеркало, и жизнь становится для тебя в пять раз милее и дороже.
И вот я опять на Волге. Ее гость, хозяин и раб.
МУХАМЕТША
Как только я вышел из вагона, передо мной сразу же возник улыбающийся во весь рот Мухаметша.
— Здравствуй, тезка! Ты, наверное, всю дорогу меня бранил?
— Нет! Твое место занял такой забавный попутчик, что мне было не до тебя.
— А ты знаешь, кто был моим попутчиком? Целая история! Из-за этого я к тебе в вагон и не пришел. Расскажу, ахнешь!
Но тут его перебил наш общий друг, Таз и. Я и ее заметил, откуда он вынырнул. В руке палка с набалдашником, за спиной рюкзак величиной с овцу суягную. Сразу видно — заядлый рыболов.
— Ну, братцы, зададим завтра рыбке жару! У меня опарышы как молочные поросята!
— Нашел чем хвалиться! — скривил рот Мухаметша.— Я из-за этой гадости чуть не осрамился сегодня/.. Представляешь, приезжаю на вокзал, иду к поезду. Вижу — впереди меня семенит красотка. Фигурка — загляденье! Проходит мимо твоего вагона. Я за ней следом. Сел напротив и любуюсь. Ножки у нее, говорю тебе, седьмое чудо света. Но личико так себе. Не урод, но и не красавица. На вид — лет тридцать семь. А в общем интересная дама. В ее возрасте, как тебе известно, женщины особенно падки на комплименты. Я и решил играть на этой струне. Поерзал-поерзал и говорю:
«Наконец я понял смысл мини-юбки. Она придумана специально для женщин с красивыми ножками».
Она даже улыбнуться не соизволила. Только поморщилась. Я продолжаю гнуть свою линию:
«Извините, но я не хотел вас обидеть, упаси бог.
Я хочу лишь заметить, что некоторые женщины надевают мни и, не учитывая своей, так сказать, телесной фактуры. У иной, посмотришь, ноги тонюсенькие, как бамбуковые палки, а она их выставляет напоказ. Вы же другое дело. У вас такие ножки, что хоть в балете выступай». »
Лицо у нее немножко прояснилось после этих слов. Я это заметил и поддал жару:
«Извините меня еще раз, но я говорю от души. С такой фигурой, как ваша, и с такими ножками вам надо было идти в балерины».
Она чуть-чуть улыбнулась.
«А вы вообще-то любите балет?»
«А как же! Ни одной новой постановки не пропускало».
«А кто из балерин вам нравится?»
Я, кроме знаменитой Тамары Разалиевой, никого не знаю. На чтобы не ударить лицом в грязь и показать, какой я балетоман, говорю:
«Мне Тамара больше других нравится».
«В каких же балетах вы ее видели, вашу Тамару?»
Называю балет за балетом, даже концертные номера вспомнил.
Она слушает, кивает головой, потом спокойно говорит:
«И все вы сочиняете. Если бы вы действительно столько раз видели меня на сцене, вы бы меня и в вагоне узнали! Я — Тамара Разалиева».
Ну что тут скажешь? Какой мужчина, извините, на балете смотрит балерине в лицо? Но об этом же ей не скажешь. И все же я не растерялся.
«Значит, говорю, вы очень здорово умеете перевоплощаться. Сейчас я вижу ваше настоящее лицо, а на сиене оно у вас совсем другое».
«Сценическое лицо артистки и есть ее настоящее лицо».
«Ну, это уже философия...»
Едем так, беседуем чинно, культурно. На ее ножки я стараюсь больше не смотреть и вдруг вижу в ее глазах ужас.
«Ой, что это на вас?!»
Взглянул,— а это опарыш проклятый по мне ползет. Я их завернул в бумажный пакет и положил в карман рубашки — они и выползли. Я вскочил на ноги, стряхнул опарыша на пол. Соседн по скамье кричат, ругаются. А моя балерина хохочет от души. Она, умница, сразу все поняла. У нее то ли муж, то ли друг тоже рыболов, и она в курсе всех наших рыбацких дел. Заговорили с ней на эту тему. Оказалось, что она знает многих рыболовов, даже нашего Фаниля.