Кривица только крякнул и непроизвольно прикоснулся к пустой глазнице.
— Отчего, не Ханом Кара-Кермена? Нам ведь это раз плюнуть, нет? Калита, твоя задумка мне не кажется забавной. Дознаватели хранителей, не добрее харцызких! — одноглазый воин жадно отпил из кружки. Вытер усы, и продолжил чуть спокойнее. — Ох, братишка, опять ты за старое… Вспомни, как нам пришлось драпать в Степь из Турина? А все потому, что тебе пришла в голову отличная мысль: наняться в охрану к столичному купцу, пустившего по миру твоих родителей? И больше года заставлял меня верой и правдой служить этому жирному борову, выжидая своего часа.
— Так ведь по-моему все вышло! — оживился, вспоминая былое, есаул, возбужденно покусывая кончики длинных вислых усов. — Глупец проникся к нам таким доверием, что отправился на ярмарку закупать товары, не взяв с собой, кроме нас, ни одного охранника! Еще и дочку с собой прихватил. Мол, засиделась в девках, пора и себя показать, и как другие живут — поглядеть.
— Вот и следовало, в тихую, перерезать ему глотку. Но, тебе непременно надо было сперва позабавиться с Мартой. Коль так уж зудело, то и увез бы девку с собой. А потом — хоть сам пользуйся, хоть лесным братьям продай…
— Да она сама, была не прочь… — ухмыльнулся есаул. — Прав был купец, засиделась в девках.
— И поэтому ты расстелил ее на глазах у отца.
— Для настоящей мести, унижение врага важнее его смерти.
— Вот и доунижался, пока на ее визг, не нагрянул отряд королевских стражников. Хорошо — ноги унести успели. А кровник твой наверняка по сей день жив…
— Ну и пусть себе, — хмыкнул Калита. — Вопли дочурки ему долго будут сниться. А если Марта еще и забрюхатела…
— Ну, хорошо, — кивнул Кривица. — Каждый сам обирает, какая месть слаще. Но Хромого ты зачем добил?
— Он давно затаил на меня зло и только ждал удобной минуты, чтоб ударить в спину.
— Так и надо было ловчее саблей орудовать, коль уж выпал такой случай, — отмел подобное объяснение одноглазый. — Но осквернять сознательным убийством Рощу Смирения, даже для меня чересчур… До сих пор не верю, что сумели из Кара-Кермена живыми уйти. И что степняки в покое нас оставили, тоже не верю. Каждую минуту чувствую пустой глазницей, влетающую в нее стрелу.
— Можешь спать спокойно, — отвел взгляд Калита. — Кара-Кермен нас не простил, но карать не станет.
— Ну-ка?! — вскинулся Кривица. — Ты знаешь что-то мне неведомое?
— Сразу, как только Владивой приютил нас в замке, Хан присылал ассасина по наши души. К счастью, я тогда у твоей постели сидел. Лекарь велел, чтоб зараза в мозг не пошла, непрерывно рану обмывать. А ты в горячке метался. Одним словом — мне удалось отбиться я, и напавшего ранить.
— Ассасина? Силен, братка… Коль не врешь.
— Чтоб мне лика Громовержца Перуна не узреть, — побожился есаул.
— А дальше?
— Отпустил я его. И попросил передать Хану, что сожалею о случившемся. Мол, помутнение нашло. И прошу общество принять жизнь ассасина, взамен загубленной.
— И ты, паскуда, молчал столько времени? — сжал пудовые кулаки одноглазый.
— Не хотел зря обнадеживать. Сам ведь знаешь: у харцызов, месть отступникам — дело священное. Ну и хватит прошлое ворошить. Я не за тем сюда пришел… И не веди себя, как баба! — чуть прикрикнул на побратима есаул. — Это не моя затея, а приказ барона!
— Что ж, — обреченно вздохнул Кривица. — Будем надеяться, что у барона ума чуть побольше, нежели у простого харцыза. Говори, я слушаю…
— Барон хочет, чтобы мы с тобой устроили так, чтоб баронесса умерла еще этой ночью, а баронета — исчезла из замка.
— Вот теперь я понял, что ты на старости окончательно сдурел. Молодым в таких случаях советуют жениться, ну а за тобой — разве что костлявая с косой заявиться. И я не хочу, чтоб она и меня с собой прихватила. Знаешь, братка, что-то мне мягкие перины становятся все больше посердцу… Шел бы ты отсюда.
— Я-то пойду, — окрысился Калита. — Да только что нам с тобой делать, когда Владивоя попрут с Дуброва. Думаешь, новый барон захочет терпеть у себя пару отступников? Нет, брат, шалишь. Мы с Владивоем, еще с той охоты повязаны. Вот он нас и терпит. А уйдет, то и тебя с Ядринкиных перин сгонят. И как бы в придачу, петельку на шее не затянули! Вот и кумекай, раз такой башковитый сыскался: сделать, как барон велит, или уже сегодня в седло садиться? Пока дороги открыты.
— Твоя правда, — нехотя согласился Кривица. — Ради спокойной старости, придется опять взять грех на душу. Обоих резать?