– Тих-ха!
Все действительно притихли, и тогда он сказал, обращаясь к милицейским:
– Сам я ничего не видел, но зато тщательно записал показания свидетелей. И могу вам их зачитать.
– Читайте, – разрешили ему.
– В комнате, где хранятся антропологические ценности, заперлось несколько человек. Во-первых, это Арсений Кудесников, представитель известной фирмы «Медприма» из Москвы, у которого, насколько я знаю, есть кот-отводырь из тобольского питомника, а также каракал неизвестного происхождения, данный ему для дрессировки.
Второй – человек по имени Агамемнон, – фамилия неизвестна, – возящий с собой летучую мышь породы нетопырь с кожистыми крыльями. Мышь на цепочке.
И последний, третий нарушитель спокойствия – терапевт широкого профиля Федор Михайлович Пристаевский.
– А этот с кем?
– Со своим фонендоскопом, – подсказал адвокат.
На этом месте Марьяна выбралась из толпы и отправилась обратно в зал, расталкивая локтями любопытствующую публику. Подошла к столу с напитками и выпила подряд три рюмки водки. Хмель вошел в нее плавно, закружив голову.
– Вот ты где! – воскликнул Лебедев. – Происходит черт знает что, ты не находишь?
Ответить она не успела. Толпа расступилась, и от главного входа прямо ей навстречу королевской поступью двинулся высокий мужчина с орлиным профилем – такой шикарный, что даже дух захватывало!
– Вон она! – шепотом подсказала ему секретарша Кудесникова Лиза, семенившая сзади. – Вон та, кудрявая в голубом платье. Видите, она смотрит прямо на вас!
По правде сказать, здесь все смотрели только на него. Граф Арчибальд Уэйстлейк широко улыбнулся, взял у Лизы из рук изысканную розу и прибавил шаг.
– Мариана! – громко сказал он издали, так, чтобы все слышали. – Сорри, май лав, я так виновный, что просто не сказать! Ты же не будешь ругать свой Арчи слишком сильно?
Марьяна покраснела до ушей. Такого красивого мужчины она, пожалуй, вблизи вообще никогда не видела. Наверное, тот самый граф, половину состояния которого спас Арсений.
– Привет, Арчи, – вибрирующим голосом ответила она.
Он подошел, поцеловал ее в губы – коротко, но очень, очень страстно и подарил розу.
– Ты сама есть как роза.
Трепещущая Марьяна бросила победный взгляд на Лебедева. Тот был бледным и кислым. Обычно так выглядит человек, которого сильно тошнит. Именно в этот момент в его кармане зазвонил мобильный телефон.
– Да! – бросил он, прижав его к уху. – Не может быть. С поличным? Хорошо. Хорошо, я сейчас его вытащу оттуда.
Он подозвал к себе охрану и отдал короткое распоряжение. Через пять минут растерзанный Кудесников предстал перед публикой. Мерс сидел у него на руках и тревожно озирал зал. Наверное, он все еще чуял запах собаки.
Женщины немедленно сгрудились вокруг, правда, на почтительном расстоянии, и издали принялись сюсюкать. Мерс расслабился и жмурился от удовольствия.
– Это ангорская рысь, – пояснил Кудесников для любопытствующих. – Карликовая, разумеется. Рысь-той. – И тут же спросил у Лебедева, понизив голос: – Его взяли?
– Да, все было, как вы и прогнозировали. Сказать по правде, я вам не верил. Какая-то невероятная история. Зачем он хотел пырнуть ее ножом?
– Затем же, зачем он пырнул ножом вашего племянника, – ответил Кудесников. – Ему не нравятся медиумы. А уж почему – это надо спросить у него самого.
– Кондрат Миронович! – крикнул Лебедев. – Идите сюда.
Сачков с невинным лицом подошел и, ткнув пальцем Мерсу в живот, сказал:
– Ути-пути! Какой у нас тут зверюка жирный!
– Кондрат Миронович, Арсений вычислил человека, который убивал медиумов.
– Кто же это? – простодушно спросил Сачков.
– Некий Траскевич, – ответил Кудесников. – Психолог. Настоящий. Я сам был у него на консультации. Его задержали в гостинице «Дубовая роща», в номере Ксении Лужиной, которую он пырнул ножом в живот. Правда, на ней была специальная кольчужка, и два наших сотрудника дежурили в шкафу. Но тем не менее. Он арестован и сейчас сидит в том же номере. Сотрудники ждут наших распоряжений.
– Так в кутузку его! – повелел Сачков.
– Ну, нет, – заартачился Кудесников. – Я – герой праздника и хочу узнать причину. Мне перед клиенткой отчитываться. Я ей такой счет выставлю, что она наверняка захочет знать все подробности.
Лебедев начал отдавать распоряжения по поводу машины, а Кудесников подошел к Марьяне, глаза которой подозрительно блестели, похлопал ее по плечу и поздоровался с графом Уэйстлейком.
– Ты меня спас, – шепнул он.
– Это ты меня спас! – горячо возразил Арчибальд. – Такая Мариана, что у меня началось – как это? – отделение слизи.
– Слюнки потекли, – поправил Кудесников.
– Иес, слюнки! Я решил брать ее женой. Я влюбился, как взглянул. Я тоже ей понравился.
– Еще бы, – пробормотал Арсений. – Как может не понравиться человек с таким титулом, с таким состоянием и с таким лицом! Кстати, почему ты до сих пор не женат?
– У меня был слишком много жен. Я делать перерыв, – простодушно объяснил Арчи.
– Вы вернетесь? – спросила Марьяна. Язык у нее заплетался. Кудесников подумал, что от счастья. Про водку он ничего не знал.
– Конечно. Вот только переоденусь.
– Дело в том, что еще будут фейерверк и танцы.
– Снова танцы, – буркнул Арсений, с неудовольствием чувствуя, что к нему в организм попал вирус ревности и уже покусывает его изнутри. – Впрочем, я не против. Оставьте для меня вальс.
Траскевич сидел на стуле в номере Ксении Лужиной в наручниках. У него был вид невинно осужденного – спина выпрямлена, подбородок гордо поднят.
– Салют! – сказал Кудесников, входя и останавливаясь перед ним. – Что, не получилось? Обломчик, да?
– А, это ты, – пробормотал Траскевич. Голос у него был равнодушный, однако глаза следили за Арсением с напряженным вниманием. – Я думал, что провел тебя.
– Я так и понял.
Они помолчали. Лебедев и Сачков стояли вдоль стены, как зрители, которым не хватило сидячих мест на спектакле.
– Ну, не хочешь высказаться? – спросил наконец Арсений.
– Сначала ты.
– Что ты хочешь знать?
Траскевич завел глаза, словно раздумывая. Стало заметно, что у него дрожит подбородок. «Значит, не полный псих», – подумал Арсений.
– Как ты догадался, конечно. Вот что я хочу знать.
– Помнишь, ты приехал в Аркадьев якобы вслед за мной? На стоянке я сунулся в твою машину и заметил, что у тебя полный бак бензина, значит, заправлялся ты на въезде в город.
– Ну и что?
– У меня там знакомый парень работает, я его попросил записывать прибытие всех машин с московскими номерами. Так, на всякий случай. Почти все заезжают на заправку после дальней дороги, сечешь? Так вот – ты приехал раньше меня. Значит, выскочил сразу, как только я от тебя вышел. И гнал как сумасшедший.
– Но это только твои домыслы!
– Поэтому пришлось добыть доказательства. Я дал тебе понять, что сегодня, когда весь местный бомонд ринется на бал, гостиница опустеет и ты сможешь беспрепятственно разделаться с Ксенией. Кстати, что ты сделал с мальчиками?
– Плеснул им по очереди в лицо какой-то дрянью, – подсказал один из милиционеров. – До сих пор непонятно, что с ними будет.
– Хорош... – пробормотал Кудесников. – Помнишь, ты мчался сюда как сумасшедший? Тебе нужно было срочно разделаться с Людмилой Пановой. Зачем?
– Они со Сливкой вместе ко мне обращались. Хотели избавиться от своего дара. Только я не знал, что они еще и этой Лужиной дали мои координаты. Я от них лишь ее фамилию слышал. Я испугался, конечно. Раз она обо мне знает... Оба давали мне слово молчать, я был спокоен. И вдруг – какой-то свидетель, который знает мою фамилию, знает, что я приезжал в город, встречался и с одним, и с другим. Стоит только возникнуть на горизонте следствию, считай, что с тебя живого не слезут. Пока до Ксении не добрались следователи, ее нужно было устранить.
– Так ты с Ксенией, выходит, лично не встречался? Она не приходила к тебе в консультацию? И ты не влюбился в нее с первого взгляда?
– Никогда. И в душ в бассейне при гостинице я тоже не ходил. Я все наврал. Когда я сегодня на нее выскочил на стоянке с криками, она точно ничего не поняла.