От этой вспышки раздражения, да ещё на жарком послеполуденном солнце, лоб его покрылся каплями пота; к тому же одеяние из жесткого черного атласа не способствовало прохладе. Пальцем, украшенным перстнем, он распустил шнурки на своей рубашке и, свернув с тропинки, опустился широким задом на заросший мхом бугорок.
— Посидим немного, — сказал он, отдуваясь. — Может, полегчает.
Звуки рогов вдалеке слышались все чаще, смыкаясь вокруг оленя. Скоро они возвестят о его смерти.
— Да, ваше превосходительство, — согласился Марин, вытянул ноги и вернулся к прежней теме, — не приходится ожидать манер и изящества за пределами Италии. Они — следствие возраста… как наши кипарисы.
Бадоэр кивнул.
— Да… они также и примета его.
Пока посол отдыхал в тени, его раздражение улеглось. От природы склонный к философствованию, он любил рассматривать обе стороны медали.
Отбросив свои личные обиды, Бадоэр задумчиво отметил:
— В конце концов, возраст — это беда Италии.
— Не в состоянии постигнуть мысль вашего превосходительства…
— Я хотел лишь сказать, друг мой, что Италия стара, а Франция молода. За последние двадцать пять лет весна ушла на север. Наша великая эпоха подходит к концу, наступает очередь Франции. Время излечит несовершенства юности, но чем излечить старость?
Марин был озадачен:
— И все же минутой ранее вы, синьор, говорили…
— И опять скажу. Лично меня тошнит от молодых франтов и пылких девиц сомнительного поведения, от лихих проделок и экстравагантности, от страстей, которыми подменяется государственная мудрость. Возьмите хотя бы это дело с Бурбоном. Господи Боже, что за ляпсус! А легкомыслие короля в моем случае или в тысяче других случаев!.. Но истина в том, что я тоже стар; мне нравится жизнь размеренная и упорядоченная. Истина также и в том, что здесь под всей этой пеной есть кое-что другое.
— Что? — Марин фыркнул.
— Сила, друг мой, созидательная сила, такая, как была у нас в Италии семьдесят пять лет назад.
На лице секретаря появилось сомнение. Он думал, во что обходится эта пена: долги нагромождаются на долги, налоги взлетают до небес…
Бадоэр правильно истолковал его сомнение, но все же настаивал на своем:
— В конце концов, сильнее всего бродит самый сочный виноград. Посмотрите на Францию: лучшие земли в Европе, неисчислимые ресурсы, огромное население — больше четырнадцати миллионов. И все объединено под властью одного государя! Вот это я называю силой.
— Здесь есть некий предел, — возразил Марин. — Драгоценности и женщины, дворцы и войны — все это стоит денег. За восемь лет после восшествия на престол король растратил все, что оставил ему Людовик Двенадцатый27, и настолько истощил все возможные источники доходов, что одному Богу известно, как казначей Роберте28 вывернется при следующем сборе налогов.
Посол махнул рукой:
— Я все знаю, добрый мой Марин… Готов признать, что это шокирует — видеть, как бросают деньги на ветер. Но тот предел, о котором вы говорите, — вы знаете, когда он будет достигнут? И вообще кто-нибудь это знает? Может быть, через несколько столетий, но не теперь. Поверьте моему опыту: каждое поколение чувствует, что вот-вот рухнет под тяжестью долгов. И все же деньги накапливаются и будут накапливаться, пока люди работают, а земля дает урожай. Нет, сейчас во Франции время весны…
Он замолчал, когда далекий рев рогов возвестил об окончании охоты, а потом добавил:
— Но, знаете, от женщин и дворцов тоже есть польза…
— Полагаю, что есть, — согласился практичный Марин, — для расточителей и ростовщиков.
— Нет, мессер29, я имею в виду нечто иное. Король, может быть, транжира и любитель заниматься пустяками, но никто не посмеет отказать ему в способности быть великолепным. Впервые к северу от Альп можно обнаружить светскую жизнь, достойную такого названия. Изящество образа жизни зависит от женщин. Мы в Италии открыли это много лет назад. А теперь они выходят на первый план и во Франции. Король вытащил их из деревенских нор и придал им вес. Дворцы дорого стоят, согласен; но они — часть национального богатства, и они вдохновляют искусства. Король требует от нас архитекторов и искусных художников, вроде великого Леонардо30 и других. Он знает им цену. Первые попытки здесь пока грубы, но по ним можно представить себе двор, который будет диктовать моду в Европе.. Когда-нибудь…
27
Людовик XII (1462 — 1515) — король Франции с 1498 г. Провел реформы по реорганизации войска, суда, налогообложения, монетной системы.
28
Флоримон Роберте, главный казначей и финансовый секретарь короля (то есть министр финансов) при Карле VIII, Людовике XII и Франциске I. Умер в 1527 г.
29
В средневековой Италии «мессер» — форма обращения к мужчине независимо от его сословной принадлежности.
30
Леонардо да Винчи (1452 — 1519) в конце жизни приехал во Францию по приглашению Франциска I и привез с собой портрет Моны Лизы.