- Прекрати все время называть меня "ваша милость". Расскажи, как я сюда попал.
- На самом деле я знаю не много... На ваш отряд напали греки, вас здорово изрубили, а потом сир де Режинак со своим отрядом нашел вас и ваших людей и привез сюда.
- Когда это случилось?
- Два дня назад, ваша ми... - Жан осекся, с интересом ожидая, какова будет реакция графа. Тот снова устало вздохнул и молчал так долго, что Жан стал опасаться, как бы он опять не заснул. Наконец рыцарь произнес:
- Дай мне воды, Жан де Крессиньи.
Жан выполнил его просьбу, поддерживая его за плечи, пока он жадно пил из глиняной чашки, и заботливо вытерев с его груди расплескавшуюся воду чистым полотенцем. Граф снова лег, его взгляд прояснился.
- Я ужасно выгляжу, правда?
- Ну, я видал и похуже, - осмелел Жан. - Вас бы нужно побрить, расчесать волосы и приодеть, и можете принимать гостей. Правда, самому-то вам ходить еще рановато.
- Согласен, - кивнул рыцарь. - Очень болит нога. Может быть, ты сделаешь все, о чем говорил?
Жан принес горячей воды, немного щелока и бритву, а также отвары шалфея и ромашки.
- Мастер Франсуа меня убьет, - сказал он рыцарю. - Но я думаю, что смогу помочь вам немного вымыться.
Приподнявшись на локте, граф склонил голову над стоящим на табурете тазом с водой, пока Жан как умел попытался вымыть его волосы, стараясь не причинять раненому лишней боли. Затем, взяв бритву, юноша соскоблил темную щетину со щек графа и насухо вытер их полотенцем.
- Так гораздо лучше. Погодите-ка, я причешу вас.
У графа были густые каштановые волосы, и простая деревянная гребенка Жана едва справлялась с ними. Пока Жан расчесывал их, рыцарь смотрел на него своими сапфировыми глазами, а потом удержал его руку.
- Я причинил вам боль?
- Нет. У тебя очень ловкие и мягкие руки. - Граф улыбнулся, легко сжав его пальцы. Похвала смутила Жана, и он почувствовал, что краснеет. - Ведь это тебе я обязан своим выздоровлением, правда?
- Ну... Я ничего такого не сделал. Это мастер Франсуа лечил вас.
Граф выпустил его ладонь.
- Пусть будет так. Присядь. - Вскочивший было Жан снова уселся на табурет. - Ты дворянин, как я понял. Так что же привело тебя в монахи?
- Я не совсем монах, - возразил Жан. - Во всяком случае, мы не такие, как августинцы, хотя и живем по их уставу. У нас есть рыцари, воины, братья и послушники. Я остаюсь в крепости, потому что чувствую себя здесь на своем месте. Если потребуется, я готов воевать с мечом в руках.
- Твои руки не созданы для меча. - Граф снова улыбнулся, разглядывая Жана в упор. - Если бы ты был воином, то отправился бы в Святую землю прямиком из дома. Расскажи о себе.
Жан хмыкнул. Он уже рассказывал о себе графу Бодуэну, только тот, естественно, ничего не помнил. Что ж, он готов был повторить. Вспоминать родительский дом было приятно, и, несмотря на беспокойную жизнь в обители, он порой тосковал по нему. Он говорил до тех пор, пока не обнаружил, что граф снова забылся сном.
- Еще день, и ты встанешь на ноги, - удовлетворенно заключил Жан. Положив подбородок на скрещенные на столе руки, он принялся смотреть на графа. Теперь, когда лихорадка уже оставила его, лицо Бодуэна было спокойным, и Жан снова невольно восхитился изяществом и благородством его черт. Перед ним был истинный рыцарь, предводитель войска крестоносцев, родственник самого короля и прославленный воин, занесенный судьбой в крепость иоаннитов под Константинополем. Жан представил его сидящим в седле, в доспехах и со щитом, во главе отряда вооруженных баронов - его вассалов. Интересно, сколько битв довелось ему пройти?
Внезапный шум во дворе заставил его подняться и выглянуть в окно. В ворота въезжала кавалькада закованных в броню рыцарей со знаменосцами и конными слугами, человек около сорока, вооруженных мечами, копьями и булавами. К ним уже спешили мастер Гийом и еще трое госпитальеров, явно встревоженные вторжением.
- Эй, почтенный отец, - всадник, ехавший впереди, поднял забрало. Его конь нетерпеливо гарцевал, удерживаемый рукой в черной латной перчатке. - До нас дошла весть, что в вашей крепости содержится граф Бодуэн д"Эно с еще пятью храбрыми дворянами и шестнадцатью герольдами и оруженосцами.
- А вы кто будете? - спокойно спросил мастер Гийом. - Назовите ваши имена и ваши намерения, потому что если вы прибыли со злым умыслом, имейте в виду, что на галереях полно лучников, чьи стрелы тяжелы и пробьют любой доспех.
- Я граф Генрих Фландрский, и со мной мои люди. Граф Бодуэн - мой брат. Я хочу видеть его немедленно.
Мастер Гийом кивнул и велел рыцарям спешиться и следовать за собой в кельи.
Жан вскочил и заметался по комнате. Бросив в таз с грязной водой валявшиеся на полу тряпки, он поспешно затолкал его в дальний угол за кроватью, по пути расплескав половину воды на пол и на подол рясы, чертыхнулся, смахнул в сундук бритву и успел сесть на место как раз в тот момент, когда на лестнице загрохотали шаги, а секунду спустя в келью уже вломились шестеро рыцарей.
Предводителем их был высокий человек примерно одного возраста с графом Бодуэном, но казавшийся старше из-за усов и небольшой бородки, обрамлявшей жесткое, волевое лицо. На нагруднике его был нарисован черный вздыбленный лев, но даже если бы не этот герб Фландрского дома, родство с раненым графом явственно бросалось в глаза: те же черты лица, те же синие глаза и благородный нос.
- Клянусь богом! - выдохнул он, бросаясь вперед к постели графа. - Бодуэн!
- Осторожнее, сир, - предупреждающе начал Жан, поднимаясь с места.
- А это еще кто? - Глаза Генриха блеснули, как осколки льда. - Сядь, монах, пока я не разозлился.
- Ваш брат ранен, ему нужен покой. - Жан мужественно шагнул вперед.
- Я знаю, что ему нужно, - рявкнул Генрих, очевидно теряя терпение. За его спиной раздался шорох вытягиваемой из ножен стали: спутники графа, видимо, прекрасно знали характер своего господина и готовы были немедленно расправиться с тем, кто вызвал его гнев.
Жан невольно отступил на полшага, споткнулся и едва не рухнул спиной на стол. Некоторые из рыцарей грубо засмеялись, но граф Генрих оставался серьезным.
- Я прошу вас не беспокоить его, - тихо проговорил Жан.
- Пошел прочь, - бросил Генрих, выхватывая меч.
Жан в ужасе попятился, но отступать в маленькой келье было некуда. О чем он только думал, когда посмел встать на дороге рыцаря?
- Анри... Не трогай его.
Граф Бодуэн приподнялся на локте и перехватил руку брата. Тот повернулся и выронил меч.
- Бодуэн! Как же тебя угораздило? Я говорил тебе... Мы с Сен-Полем искали тебя два дня! - Он присел на край постели. - Как ты? Сильно ранен?
- Пустяки. Думаю, через пару дней буду в полном порядке.
- Монахи могли бы послать весточку в Константинополь... Надеюсь, они вполне надежны?
- Они спасли мне жизнь, Анри. Судя по рассказам этого юноши, даже дважды: сначала их рыцари помогли нашему отряду отбиться от греков, которые едва не прикончили всех нас, а потом, когда они привезли нас сюда, братья-монахи перевязали раненых и теперь выхаживают тех, кто выжил.
- Хорошо. А теперь мы заберем тебя отсюда. Еще немного, и греки подтянут сюда основные силы. Нам нужно будет собрать людей и штурмовать город. Без тебя мне некому довериться, кроме разве что Сен-Поля да маршала Жоффруа. Прошу тебя, поедем...
- Нет. - Жан сам не понял, как нашел в себе храбрости сказать это. - Сеньоры, при всем моем почтении к вам я не могу разрешить вам забрать его отсюда сейчас. Его высочество еще не оправился от ран, и путешествие с вами убьет его.
- Что?! - медленно поднимаясь, прорычал граф Генрих. - Да как ты смеешь, щенок? Ренье, вышвырни его!
- Стой, Анри! - Бодуэн нахмурился, прикусил губы и откинулся на подушки. - Мальчик прав. Я не готов ехать с вами сейчас. Завтра... может быть. Вы можете остаться здесь или вернуться в лагерь, как пожелаете. Я присоединюсь к вам, как только смогу.
- Проклятье!
- Похоже, он прав, - заметил пожилой рыцарь со сломанным носом, прислонившийся плечом к дверному косяку. - Мы останемся здесь, будем нести караул возле его постели, пока он не встанет.