– Том, ты такой и есть, а думать можешь все, что хочешь!
И чуть-чуть погодя:
– Потому что я тебе сказала, вот почему!
А потом:
– Я всегда знала, что ты идиот, но это тебя не оправдывает!
Слушая все это, Полли начала не только бояться, но еще и злиться. Лаурель была настоящая шантажистка, несмотря на медовый голос. Полли направилась к картинам на другой стороне комнаты – тем, которые было позволено взять мистеру Линну. Да, Полли правильно догадалась: они не шли ни в какое сравнение с картинами у левой стены. Почти все были ужасные. Поскольку на площадке за дверью по-прежнему ссорились, Полли тихонько вернулась к картинам, которые прислонила к стене под окном. И ходила на цыпочках туда-сюда, подсовывая все хорошие, интересные картины, которые ей нравились, в пачки у правой стены, а несколько не самых ужасных переставила к стене под окном, будто их уже выбрали. Потом, чтобы все выглядело как раньше, Полли взяла ужасные картины, стоявшие у правой стены, и подсунула их в пачки у левой. В результате все окончательно перепуталось. Когда мистер Линн вернулся в комнату, хитроумная Полли уже стояла на коленях у правой стены и, желая отвлечься от невеселых дум о своем преступлении, изучала картину под названием «Бдение», где был изображен молодой рыцарь, погруженный в молитву у алтаря.
– Как вы считаете, он тоже начинающий супергерой? – спросила Полли у мистера Линна.
– Ой, нет. Поставь обратно, – ответил мистер Линн. – Тебе не кажется, что она слащавая?
– Немного есть, – бодро согласилась Полли и, не спеша пристраивая «Бдение» на место, из-за завесы волос наблюдала, как мистер Линн выбирает картины.
Вот так «Болиголов в огне» и оказался у Полли. Просмотрев перемешанные стопки, мистер Линн выбрал те же самые картины, которые до этого выбрала Полли. Он восклицал: «Ага, и эта здесь, а я и не знал!» или: «Надо же, а эту я помню!» Особенно он обрадовался причудливой картине со скрипками. Добравшись до картины с пожаром в сумерках, он улыбнулся и заметил:
– Эта фотография не идет у меня из головы. Когда я здесь жил, она висела у меня над кроватью. Мне всегда нравилось, как очертания болиголова повторяют контуры того куста в живой изгороди. Держи, – сказал он и сунул картину в руки Полли. – Возьми ее себе.
Полли оторопела. У нее еще никогда не было своей картины. И получить выгоду от своего преступления она не рассчитывала.
– Вы хотите сказать – насовсем?! – ахнула она.
– Конечно насовсем, – сказал мистер Линн. – Боюсь, она не очень ценная, зато будет нравиться тебе все больше и больше, вот увидишь. Возьми ее вместо медали за спасение жизни.
Полли попыталась поблагодарить его как положено, но он оборвал ее:
– Нет, не надо, лучше пойдем. Думаю, твоя бабушка уже волнуется.
Мистеру Линну пришлось самому нести картину Полли вместе со своими пятью. Иначе она на ходу била Полли по ногам и стекло могло треснуть. Все остальные гости уже сели за стол. Торопливо шагая через пустой зал рядом с мистером Линном, Полли слышала звон ножей и вилок. Вот и хорошо. Она понимала: если Лаурель встретит их на обратном пути, то сразу увидит, что мистер Линн взял не те картины.
Полли думала о Лаурели и потом, пока бежала рядом с мистером Линном по открытой всем ветрам дороге, и от этого почему-то сказала:
– Когда я устроюсь в лавку вам помогать, то переоденусь мальчиком. А вы притворитесь, будто ничего не знаете.
– Как пожелаешь, – кивнул мистер Линн. – Если для этого не придется остричь твои прекрасные волосы.
Прекрасные волосы развевались вокруг лица Полли и лезли в глаза и в рот.
– Ничего себе прекрасные! – сердито ответила она. – Я их ненавижу. Они меня бесят, и я мечтаю подстричься!
– Извини, – сказал мистер Линн. – Само собой. Это же твои волосы.
– Да ну! – вспылила Полли на пустом месте. – Вечно вы соглашаетесь! Вот вас и шантажируют все, кому не лень!
Они уже дошли до бабушкиной калитки.
– Отдайте картину, – надменно велела Полли. Мистер Линн не ответил, однако, отдавая ей картину, тоже выглядел довольно-таки надменно. Молчание было полно воя ветра и шелеста листьев и получилось очень недружелюбное. А вот бабушка, очевидно, поджидала Полли. Когда Полли пристроила картину под мышку и сумела отодвинуть засов калитки, парадная дверь распахнулась. Первой выбежала Трюфля. Она почему-то выгнула спину, задрала хвост и умчалась с глаз долой. Второй на крыльцо выплыла бабушка – вылитая маленькая герцогиня.
– Прошу в дом, – процедила бабушка. – Меня интересует, где она пропадала.