и, и надежды вооружиться знаниями, чтобы достойно служить своей стране, к потом: тяжелые условия работы и жизни в школе, когда он, будучи уже учителем, спал на голом полу классной комнаты. И, наконец, любовь, счастье. Вот и сейчас он видит перед собой большие, полные счастья глаза Деспинэ, когда она говорила:
— Мы принесем свою жизнь на алтарь служения народу, в этом счастье человеческой жизни!
А теперь? Все теперь кончено. Вот этот самый человек оборвал, растоптал их жизнь. А сам продолжает жить и наслаждаться жизнью. И современное общество одобряет его и аплодирует ему! Злоба душила Спиридона.
Он невольно сжал ручку револьвера в кармане. Совершенно случайно, будучи еще семинаристом, он купил этот револьвер. Купил потому, что и другие покупали револьверы и хвалились этим. Маленький карманный револьвер системы «Смита», Он редко носил его с собой.. Но один случай заставил его полюбить это оружие и с той поры он не расставался с ним.
Произошло это однажды летом. Спиридон шел к товарищу. Он захватил с собой револьвер, так как с этим товарищем обычно упражнялся в стрельбе в цель. Вдруг крики «бешеная, бешеная» донеслись до него, и навстречу ему из-за плетня выскочила дворовая собака. Она бежала прямо на него. Он мог подпустить ее поближе и, выстрелив в упор, свалить на месте, но между ним и собакой у дороги играли ребятишки. Дети постарше испугались криков и разбежались кто куда. Самый маленький, которому, вероятно, было года полтора, тоже хотел бежать, но ножки подвернулись, он упал и стал кричать. Спиридон кинулся к нему и схватил. Как раз в это время добежала до них собака. Спиридон выстрелил из револьвера. Собака свалилась, но сразу же поднялась и снова рванулась к Спиридону. Вторым выстрелом Спиридон свалил ее окончательно. И с этой поры он не расставался с револьвером. Он досадовал на свое оружие за то, что не смог использовать его и против Тариэла в тот ужасный для него день и временно забросил его. Но потом опять стал носить револьвер в кармане.
Спиридон и его спутник поравнялись с Тариэлом. Тариэл стал еще красивее за это время. Лицо его светилось, как солнце. Его широкие плачи и грудь облегла красивая черкесского покроя чоха из мягкой шерсти.
— ...Я уважаю эту семью и, уверяю вас, не хотел им зла,— продолжал Тариэл начатый ранее разговор,— но меня вывели из терпения, я не мог сдержаться и так ударил его ногой, что отбросил чуть ли не на три сажени от себя!
— Ах, какой вы безжалостный! — томно воскликнула прогуливавшаяся с Тариэлом девушка.
Тариэл улыбнулся с достоинством и восторженно заглянул в глаза красивой девушке, которая в свою очередь глядела на Тариэла такими глазами, будто хотела вобрать в себя всего этого огромного человека.
Спиридон ясно расслышал слова Тариэла, и снова пламя мести обожгло все его существо. «Он опять затоптал кого-то в грязь и разрушил чью-то жизнь! Как будто он создан для того, чтобы оскорблять и растаптывать людей! И еще гордится этим!» — мелькнуло в голове у Спиридона. — «Я потребую его к ответу. Загубленные им жизни достойны того, чтобы он ответил за них!»
А Тариэл как раз в это время прошел мимо.
— Тариэл Мклавадзе, на два слова! — сказал Спиридон и решительно шагнул навстречу Тариэлу.
Сопровождавший его знакомый не успел даже опомниться, так все это быстро произошло.
Тариэл спокойно обернулся и с удивлением поглядел на Спиридона.
— Что вам угодно? — спросил он.
— Не узнали меня? — в свою очередь спросил Спиридон, глядя упорно ему в глаза.
— Нет.
И с чуть заметной улыбкой Тариэл окинул взглядом тщедушную фигуру Спиридона.
— Я Спиридон Мциришвили, на которого вы когда-то совершили безобразное нападение. Постарайтесь-ка вспомнить! Вон в том месте вы свалили меня в грязь! — он указал рукой на дорогу, ведущую к вокзалу.
Тариэл, разумеется, не помнил всех избитых им в разное время людей, но избиение Спиридона было таким выдающимся событием, что он без труда вспомнил его -и узнал Спиридона.
— Что же вам теперь нужно от меня? — надменно спросил он.
— Хочу, чтобы вы дали мне ответ за то, что погубили жизнь, двух ни в чем перед вами не провинившихся людей.
— Пошел вон! Видали, для чего меня позвал этот клоп! — прикрикнул на него Тариэл, и хотел уйти.
— Нет, вы никуда не уйдете до тех пор, пока не дадите мне ответа! — с каким-то зловещим, упорным спокойствием произнес Спиридон.
— Как? Это я-то не уйду! — с гневным удивлением переспросил его Тариэл.
— Да, вы! И до тех пор, пока не ответите на мой вопрос, вы никуда не двинетесь отсюда!
— Значит, ты позабыл силу моих рук! — с насмешкой в голосе сказал Тариэл, надвигаясь на Спиридона, чтобы одним взмахом руки отшвырнуть его, как щепку.
Но он не успел захватить его в свои мощные ручищи, как Спиридон пустил ему пулю прямо в сердце. Тариэл качнулся, сделал неверный шаг вперед и свалился на месте.
— От чьих рук уми-ра-ю...
Он хотел сказать еще что-то, но судорожно потянулся и испустил дух.
Собралась толпа. Кто-то расстегнул чоху и архалук на Тариэле. И на широкой груди под самым соском обнажилась маленькая ранка, из которой обильно текла почти черная кровь.
— Какая маленькая пуля свалила этакого великана!— заметил кто-то из толпы.
— Кто убил?—спросил по-русски подошедший станционный жандарм.
— Я убил! — торопливо ответил Спиридон, не успевший еще выпустить револьвер из рук.
Жандарм составил протокол и препроводил Спиридона по назначению. На суде Спиридон и не старался оправдываться.
Он с самого начала рассказал перед судом все обстоятельства дела. Губернский суд приговорил его к каторжным работам с ссылкой в Сибирь. Но Спиридон не добрался до места ссылки — он по дороге умер.