Любой бы хвалился таким письмом, и Волков хвалился бы, если бы не имелось там приписки:
«А еще, сын мой, прошу тебя про уговор наш насчет купчишек Фринланда вспомнить. Про тех, что от спеси своей про уважение к господину своему позабыли. Сделай им так, чтобы вспомнили они. Бери с них серебро без всякого милосердия за то, что по твоей реке плавают. То будет дело богоугодное, так как от глупой гордыни спесивцев отворотит. А письмо мое сожги от греха подальше. И благословен будь.
Архиепископ и курфюрст славного города Ланна».
Волков подошел к очагу, над которым Мария готовила еду, и кинул письмо в огонь. Он не собирался выполнять просьбу архиепископа. Нет. Уж точно не сейчас. Герцог Ребенрее и граф и так на него злы, а начни кавалер грабить купчишек, так и вовсе взбесятся.
И могло так случиться, что добрых людей от герцога он увидел бы раньше, чем злобных горцев. А Волкову ну никак не хотелось доводить дело до войны с герцогом. Это поначалу, ему казалось, что Эшбахт поместье нищее, никчемное, которое можно бросить да уйти. А теперь он уже так не считал. Обжился, свыкся с землей этой, собрал урожай, построил кое-что, родней обзавелся какой-никакой. Хотя почему никакой? Родней он обзавелся самой знатной, что есть в округе. Деньгу получал с реки, с кирпичей. Зачем же такое бросать? Только лишь потому, что поп из Ланна просил? Хватит попу и того, что он распрю с горцами по его велению затеял. Ну, а если он горцев угомонит, так, может быть, и за купчишек примется. Купцы – это деньги, кто ж от денег отказывается? Уж точно не он.
За обедом Элеонора Августа сказала вдруг:
– Господин мой, дозволите ли вы мне съездить в город?
Говорила она без привычной своей злости, вполне себе мирно.
– Коли есть нужда у вас в городе быть, так я с вами поеду, – отвечал Волков. Он точно не собирался отпускать ее одну. – Могу сегодня, время у меня есть.
– Ах, чего же вам лишний раз тревожиться, раны свои ездой бередить, нужно мне купить женских мелочей. Если не желаете меня пускать одну, так я дома останусь, пусть Бригитт съездит без меня. Она и сама все купит.
Кавалер глянул на госпожу Ланге и по лицу ее сразу понял, что тут дело непростое. И сказал:
– Ну что ж, пусть госпожа Ланге едет. Дам ей провожатого.
– Спасибо вам, супруг мой, – говорила Элеонора Августа.
Была она сама ласковость. И даже улыбалась ему первый раз за многие дни.
А госпожа Ланге после обеда сделала Волкову знак, и как только они смогли остаться наедине, так достала из рукава платья сложенный вчетверо листок и протянула ему. Кавалер развернул бумагу и сразу понял, от кого это письмо и кому:
«Друг сердца моего на вечные времена, пишет вам та, кто без дум о вас и дня не живет. Пишу вам, чтобы сказать, как скучаю без вас, без песен ваших, без рук ваших, без поцелуев ваших. Здесь, в дикости Эшбахта, живу без музыки и стихов, без ночных пиров и танцев, но то бы я все снесла, если бы вы, мой милый, были со мной. Или хотя бы изредка приезжали ко мне. Но сие невозможно, супруг мой – деспот, стихов от него никогда не услышишь.
Пиров у него не бывает, поэтов и певцов тут не привечают, людишки его низки, чернь да солдафоны. Хоть и моется он каждый день, так все одно смердит от него потом конским и кровью людской, видно, на всю жизнь уже этим провонял. И от этого и от того, что вас нет, тоскливо мне тут, жизнь для меня кончилась. Живу одной лишь надеждой, что сгинет в какой-нибудь войне или издохнет от своих ран. Ходят слухи, что сюда, в Эшбахт, горцы явятся. Молюсь, чтобы пришли его и прибили. А еще надеюсь, что папенька позовет его и меня к себе в поместье, где я буду счастлива видеть вас, на веки вечные друг мой сердечный.
Навсегда ваша Элеонора».
Как это ни странно, но кавалер не злился уже, его не затрясло, кулаки его не сжались и сердце не забилось. Он словно весть от лазутчиков своих получил о том, что враг не смирился, что враг продолжает войну. В этом письме было все, что ему требовалось знать про свою жену. Он понял, что она отдастся своему любовнику при первой возможности и что она ждет его, Волкова, смерти. Но вот только ли смиренно ждет? А еще он понял, что рыжая красавица Бригитт на его стороне. Волков взглянул на нее, девушка стояла рядом, смотрела на него и ждала, она была похожа на ребенка, что совершил хороший поступок и ждет похвалы от взрослого.