Госпожа фон Эшбахт выразила недовольство, что господин фон Эшбахт ее будит посреди ночи. Но сделала она это зря, так как господину фон Эшбахту было плевать на ее недовольство. И он, узнав, что жена не спит, сообщил ей, что намерен взять то, что принадлежит ему по праву, даже если госпожа фон Эшбахт и окажется тем недовольна.
Госпожа фон Эшбахт пыталась отказаться от чести, сказав, что это ей не по нраву и что она хочет спать. Но господин фон Эшбахт сообщил жене, что ему все равно, что она сейчас хочет, пусть она даже спит, если ей так будет угодно, а он будет делать то, что ему советовали господа ландскнехты его величества из Южной роты Ребенрее.
Госпожа фон Эшбахт поинтересовалась, что же посоветовали господину фон Эшбахту его дружки и собутыльники, бродяги и ландскнехты его величества. На это господин фон Эшбахт отвечал ей, что добрые и набожные господа-ландскнехты посоветовали ему как следует натянуть графскую дочку на то, что другим человеческим дочерям по сердцу, и он это сделает, даже если графской дочери это будет немило. И госпожа фон Эшбахт, услышав непреклонный тон господина фон Эшбахта, смирилась с участью своей и принимала его покорно, даже когда почувствовала, что от господина фон Эшбахта несет как от пивной бочки.
Уехать с рассветом, конечно же, не получилось. Начали грузить приданое жены, так телег не хватило. Пришлось посылать людей в город для найма дополнительного транспорта. Мебель, посуда, спальные принадлежности, одежда, материя, еда, вино – все это таскалось и пересчитывалось. Управляющий для этого приехал из поместья графа, он сообщил Волкову, что скот и восемь крепостных-дворовых, четверо каждого пола, положенные по брачному контракту за Элеонорой Августой, уже направлены в поместье Эшбахт.
– А деньги? – спросил Волков, осматривая отличную медную посуду для кухни, что укладывалась на телеги. – Когда мне передадут золото, что причитается за женой, и серебро ей в содержание?
– А про это мне неведомо, – заявил управляющий. – То не ко мне, то к молодому графу. Я только за скот, крепостных и другое грубое имущество отвечаю.
Кавалер пошел разбираться, а Теодор Иоганн, девятый граф фон Мален, его не принимал. Граф почивать еще изволил. Юная жена графа сообщила, что он может так и до обеда проспать.
Раз речь шла о золоте, ни о какой вежливости и манерах кавалер и думать не желал. И он зло велел лакею:
– Ступай проси графиню графа будить. Скажи, что мне ждать до обеда недосуг, желаю отъехать скорее.
Лакей ушел и вернулся, сообщив, что граф примет посетителя.
Но ждать пришлось почти час. Уже все было погружено. Серебряный сервиз, шубы и все-все-все было посчитано, уложено и привязано, прежде чем молодой граф вышел к Волкову в приемную. Граф был в домашнем платье, то ли он так к кавалеру как к родственнику вышел, то ли демонстрировал пренебрежение. Они сухо раскланялись, фон Мален положил кошель на стол, опять же, не в руку отдал.
– Серебро, что в приданое сестре обещано, она уже взяла, – сообщил граф с видимым высокомерием. – Золото тут.
– Тут? – удивился Волков, указывая перстом на кошелек. Не таков должен был оказаться кошель, в котором лежали шестьсот гульденов. Это он знал наверняка, у него в телеге под охраной Увальня и Максимилиана лежали два мешка золота.
– Тут сто шесть монет, что полагаются в приданое за моей сестрой, – ничуть не смутившись, отвечал граф. – Остальное получите позже.
Граф кивнул, полагая разговор законченным.
Волков взял тяжелый кошель, подержал его на руке, он не собирался уходить:
– Соизвольте назвать дату, когда я смогу получить остальное, господин граф.
– Я сообщу вам дату позже, – уже с раздражением бросил фон Мален.
– Прошу вас с этим не затягивать, – почти с вызовом настаивал Волков. – Я нуждаюсь в деньгах, так как собираюсь строить замок для вашей сестры.
– Я очень счастлив за мою глубоко любимую сестру, – едко сообщил граф.
Волков был рад, когда ему сообщили, что госпожа фон Эшбахт уже идет. Он хотел побыстрее ухать из этого большого и старого дома, который совсем не казался ему гостеприимным. Карета была подана ко входу. Он стоял рядом с ней, ждал жену.
Элеонора Августа вышла из дому не одна. И были с ней вовсе не ее братья. С ней шла все та же ее служанка и подруга Бригитт Ланге. Красивая женщина чуть старше Элеоноры. То, что она не простая служанка, говорило ее платье. И уже очень близка была она к дочери графа, чтобы быть простой подлой девкой. Явно происходила она из людей непростых.
Волков сам, без лакея, помог жене сесть в карету.
– Благодарю вас, – проговорила чопорно Элеонора Августа.