Невдомек пока дуракам, что не города герб на бело-голубом знамени, что это рыцарский герб, а горцы не любили, на дух не переносили рыцарей.
Но ничего, совсем немного осталось им не понимать, кто в гости пожаловал.
У самого въезда в ярмарку стражники, парочка ленивых бездельников, увидали колону. Один, кажется, старший, направился к кавалеру, болван, руку поднял, чтобы остановить. Волков Александру Гроссшвулле, Увальню, что шел у левого его стремени, объяснил, что делать. И теперь с любопытством ждал, справится ли здоровяк со своим первым делом.
– А ну стойте! – закричал стражник еще издали, становясь перед конем кавалера. – Вы куда? Верховым на ярмарку нельзя!
А народ, что перед въездом на ярмарку скопился, присматривался, что будет. Кто-то рот от интереса открыл, кто и на телегу влез, чтобы видеть, что там за ругань.
Но Волков даже и не притормозил коня.
– Стойте, говорю! Куда прете? Кто такие? – И дурень, чувствуя себя начальником, подошел ближе, думая коня Волкова под уздцы взять.
Все еще не понимал он, что происходит. Волков же на Увальня посматривал, прикидывая, не оплошает ли тот.
Стражник уже совсем близко подошел, руку уже к узде потянул, так Увалень не оплошал, сделал то, о чем его кавалер просил. Без слов и объяснений перевернул он свою тяжелую алебарду и крепким древком с размаху врезал стражнику. Тот не ожидал удара. Успел только рукой закрыться да крикнуть:
– Чего ты?
А потом упал он на землю. Шлем слетел с него прочь, рука сломана. Смотрит стражник удивленно на кавалера да от боли морщится.
Тут выехал вперед Максимилиан и закричал что есть сил, чтобы все слышили:
– За то, что били здесь Карла Брюнхвальда, офицера кавалера Иеронима Фолкофа, и тем честь кавалера попрали, приехал он сам, Иероним Фолькоф, что прозван Инквизитором, вам воздать то, что заслужили вы!
– Кто приехал?
– Кого били? – не понимали люди.
– Что делать он будет?
– Чью честь попрали? – интересовались те, что были поначалу вдалеке и все не расслышали.
– Узнаете сейчас! – крикнул им Волков, затем повернулся к своим людям, поднял руку и велел: – Бери их, ребята. Вперед!
И махнул рукой. Двести с лишним солдат только этого и ждали.
– За мной! – закричал Рене и, объехав Волкова и Максимилиана, первым въехал на ярмарку.
– За мной! – откликнулся Роха, отправляясь за ним.
И дело началось.
Вся ярмарка представляла собой длинную дорогу вдоль реки и пристаней. Они въехали на нее и бесцеремонно палками стали разгонять с прохода людей. Те разбегались и с удивленным непониманием сопровождали колонну солдат, желая знать, что происходит.
– Да кто вы такие, дьяволы?
– Кто разрешил вам? – слышалось вокруг.
Рене ехал впереди, отряд шел быстро за ним. Зеваки тут же снова выскакивали на дорогу. Все спрашивали и лезли к ним. Волков и Максимилиан расталкивали людей конями, а юный Максимилиан еще кричал на них:
– С дороги, шваль, прочь! Дорогу кавалеру Фолькофу!
А кто не понимал или не успевал, так тех потчевали сапогами, петлями и палками.
И это Волкову нравилось, а вот Увалень, что шел слева от него, что-то никак не решался с людишками быть погорячее.
«Добрый слишком», – думал кавалер, глядя, как здоровяк дает пройти какому-то мужику перед собой вместо того, чтобы вразумить того древком алебарды.
Многие местные еще не понимали, что происходит. И, думая, что это какая-то ошибка, кричали:
– Стойте, тут верховым нельзя!
– Куда вы прете?
– Тут место для телег!
Но никакой ошибки не было, все люди Волкова знали, что делают.
– Ротмистр, господин Роха, сюда, здесь они! – кричал Сыч, указывая на палатки и навесы, под которыми сидели важные менялы в хороших шубах. – Вот они, пауки!
– Ух, паскудники, сидят! – радостно орал Скарафаджо. – А ну, ребята, хватай их, кровососов.
И дело сразу пошло. Может, поначалу люди Рохи, набранные недавно в Ланне, и волновались, робели, а тут вдруг орлами стали. Воевать-то не нужно, только грабить, а грабить – дело приятное. Первого менялу, что сидел под навесом и намеревался по дурости не отдать им деньги, схватили за бороду и вытащили в центр дороги под удивленные восклицания прочих людей. Солдаты стянули с менялы шубу и берет, били его кулаками и прикладами ружей своих.
А другие стрелки Рохи уже потрошили остальных менял. У одного из менял нашелся охранник или слуга, который от бахвальства или глупости за железо взялся.
Волков, уехавший уже вперед, услыхал знакомый звук. Он поворотил коня, уставился туда, откуда звук шел, и увидал, что на дороге среди расступившихся людишек и голосящих баб лежит господин в хорошем платье, весь в крови.